Что же Один шепнул своему сыну на погребальной ладье?
* * *
Шеф рывком поднял голову, осознав, что на улице что-то происходит. По его телу струился пот, он слишком долго спал. На мгновенье он подумал – крик, должно быть, означает, что наконец-то появилась Рагнхильда. Как она уже сделала однажды, когда он заснул в парилке. Затем его слух уловил нотки торжества и ликования, а не тревоги. Что-то они кричали. Что же? «Рында, рында»?
Кутред подскочил к двери, ухватился за ручку. Дверь заело, как часто случалось из-за жара, и сердце Шефа на мгновенье замерло – трудно представить себе худшую долю, чем умереть голым в жару парилки, а ведь известно, что такое бывало. Затем дверь распахнулась, и внутрь ворвались свет и свежий воздух.
Кутред вышел из парилки и прыгнул с помоста. Шеф последовал за ним, задыхаясь в сомкнувшейся над головой студеной воде. После своих приключений на льду Шеф не верил, что когда-нибудь снова с охотой полезет в холодную воду, но парилка заставила его передумать.
Они вдвоем быстро подплыли к лесенке, ведущей на пристань, где развесили свою одежду, взобрались и уставились на появившуюся откуда ни возьмись толпу.
Все норманны бежали к своим судам. Не к морским кораблям, вроде «Чайки» и «Моржа», а к небольшим гребным вельботам. Вытянули лодки, которых Шеф раньше не видел. И были еще другие суденышки, как демоны ворвавшиеся в гавань, с них кричали местные жители. Кричали одно и то же слово. На этот раз Шеф разобрал его. Не «рында», а «гринды! гринды!».
Шеф и Кутред переглянулись. Снизу, из гавани, Бранд увидел, как они не спеша вытираются. Сложив руки рупором, он закричал:
– Твоих людей мы не берем! В лодках нет места для идиотов, когда идут гринды! Вы двое можете пойти с нами, если хотите что-нибудь увидеть!
Затем он отчалил на лодке, балансируя на банке с большим гарпуном в руке.
Кутред показал на маленькую двухвесельную лодочку, которую он добыл, привязанную на берегу в десяти шагах от них. Шеф кивнул, поискал свой меч с рукоятью из рога нарвала, вспомнил, что, как обычно, оставил его над койкой. Нет времени сейчас бежать за ним, на поясе есть другой нож. Кутред положил, как всегда, свой меч и шипастый щит на дно лодки, взял весла, столкнул плоскодонку в длинный фьорд, ведущий в открытое море. Когда они выгребали к устью, Шеф увидел английских катапультеров, стоявших у своих машин, которые теперь охраняли вход в гавань. Они кричали:
– Что? Что происходит?
Кутред греб, а Шеф мог лишь беспомощно пожать плечами.
Глава 21
Когда Кутред подгреб уже к выходу из фьорда, Шеф увидел паренька с одного из дальних хуторов, скачущего по обрывистому склону и отчаянно машущего рукой, чтобы его подобрали. Шеф дал Кутреду знак подойти к берегу.
– Может быть, хоть он объяснит нам, что происходит. Парень перепрыгнул с одной остроконечной глыбы на другую, приноровился к движению раскачивающейся на волнах лодки и сиганул на нос, словно выбрасывающийся на берег тюлень. Он широко улыбался.
– Спасибо, друзья, – сказал он. – Гринды приходят, наверно, единожды в пять лет. На этот раз я не хочу их пропустить.
– А что такое гринды? – спросил Шеф, не замечая яростных взглядов Кутреда.
– Гринды? – паренек, казалось, не поверил своим ушам. – Гринды-то? Ну, это такие мелкие киты, они приходят стадом. Входят в шхеры. Тогда, если нам удается зайти мористее, мы отрезаем их от моря, загоняем на берег. Потом убиваем. Жир. Ворвань. Кита можно есть целую зиму, – его зубы открылись в мечтательной улыбке.
– Убить стадо китов? – повторил Шеф. – Сколько же их там?
– Может, пятьдесят, а может, и шестьдесят.
– Убить шестьдесят китов, – усмехнулся Кутред. – Да если бы вам, лживым норманнским моржебоям, это удалось, никогда вам их не съесть, даже если вы сядете и будете есть до самого Судного Дня.
– Это только гринды, – сказал паренек, который явно обиделся. – Это не кашалоты и не большие усатые киты. Они в длину всего десять-двенадцать локтей.
От пятнадцати до восемнадцати футов, подумал Шеф. Это похоже на правду.
– Чем вы их убиваете? – спросил он.
Парень снова улыбнулся.
– Длинными копьями. Или вот этим, – он вытащил из-за пояса нож, длинный, широкий, с односторонней заточкой. Вместо обычного острия у него был длинный плоский крюк, заточенный, как заметил Шеф, и с внутренней и с внешней стороны.
– Гринда-нож, – сказал юноша. В его выговоре «f» стало «V», долгое «i» превратилось в «oi». – Grindar-knoivir. Выскочить из лодки на мелководье, оседлать кита, добраться до его хребта, воткнуть гринда-нож. Вытащить. Перерезать позвоночник. Ха-ха! Много мяса, жир на зиму!
Когда лодка вышла из устья фьорда, паренек огляделся, увидел вереницу вельботов, стремительно удаляющихся от них на север, без лишних слов уселся на скамью рядом с Кутредом и, взяв весло, тоже стал грести. Шеф с удивлением заметил на лице Кутреда кислую усмешку, вызванную, скорее всего, очевидной уверенностью юного норманна, что Кутред, могучий берсерк, нуждается в его помощи.
Шеф заметил, что идущие впереди вельботы замедлили наконец свой бег, сбиваясь в неровный круг на волнах. И тогда, всего в полумиле от себя, Шеф впервые увидел стадо китов, за которым они гнались: сначала один ленивый белый фонтан на фоне серого неба, затем другой, а потом и все вместе. А под ними лишь проблеск черных спин, скользящих в изящных кувырках.
Люди в вельботах тоже увидели выход стада на поверхность воды, Шеф заметил, что они встают, трясут своими острогами с длинными наконечниками, услышал отдаленные вопли. Впрочем, даже на расстоянии можно было разобрать заглушающий все бычий рев Бранда, по-видимому, отдающего длинную череду распоряжений, которые передавались с лодки на лодку.
– Нужно, чтоб был гринда-капитан, – объяснял паренек в промежутке между гребками. – Если вельботы не будут работать вместе, киты прорвутся. Все работают вместе, а потом делимся поровну. Одна доля на каждого человека, одна доля на каждую лодку, капитан получает две доли.
Лодка Шефа поравнялась со всей флотилией, как раз когда вельботы начали расходиться в стороны. В последний момент паренек вскочил на ноги, приветствовал своих родичей и побежал с вельбота на вельбот с такой же ловкостью, с какой он сел к ним в лодку, задержавшись только, чтобы весело помахать на прощанье. Затем все норманнские вельботы, по большей части четырех– и шестивесельные, разошлись в длинную вытянутую линию. Расположившийся в ее центре Бранд, поравнявшись с Шефом, повернулся и закричал:
– Вы, двое! Оставайтесь сзади и никуда не суйтесь. Держитесь от этого подальше!
Кутред долгое время греб так, чтобы их лодка держалась около крайнего вельбота в линии. Шеф, глядя на его вспотевший торс, отметил, что за последние недели Кутред стал выглядеть еще внушительней, так как благодаря хорошей пище на его натренированных на мельнице мускулах нарос слой подкожного сала. И все же одному человеку тяжело было угнаться за четырехвесельными вельботами, в каждом из которых сидели опытные моряки. Кутред греб с остервенением. Хорошо еще, что флотилия не шла все время с максимальной скоростью. По ходу преследования Шеф понял, что в этом был свой смысл, своя тактика охоты.
