— Что с ним будет? — спросили барановые студенты нового набора у дяди Коли Спиглазова.
— Он улетел на планету с большой силой тяжести, — ответил дядя Коля Спиглазов.
— Маловероятно, — ответил дядя Коля. — А если вернётся, то скорее всего, в виде коврика.
— Какого ещё коврика? — спросили барановые студенты.
— Я думаю, он будет небольшого размера. Что-нибудь два на восемь, — ответил крупный учёный дядя Коля Спиглазов.
На станции Клязьма, как и в прошлый раз, во многих домах замигали телевизоры, замолкли радиоприёмники и завыли собаки. Во всех санаториях погас свет.
Приложение для любознательных читателей
Глава двадцать седьмая
Пояснительное отступление
Как же они это проходили? А вот как. Раньше этот каменный домик принадлежал одной семье — двум сёстрам бабушкам Чулковым. Елизавете Чулковой и её сестре Пелагее.
Когда бабушка Елизавета покинула наш мир, бабушку Пелагею Чулкову уговорили сдать одну половину дома студенту — сыну одного секретаря обкома одной из провинций.
Этот сын поступил в один московский институт, а в общежитии жить не захотел по причине широты свой натуры. Юношу, стремящегося к знаниям, звали модным по тем временам именем — Леонид.[8]Бабушка Пелагея, между нами говоря, была темновата и жадновата одновременно. В силу своей жадноватости она получила с жильца несколько тысяч рублей аванса, а в силу своей темноватости хранила их не в сберкассе, а под матрасом.
Между тем стремящийся к знаниям студент особенно к знаниям не стремился, а стремился к игре в карты. Однажды он сказал сам себе:
— До получения перевода от отца осталось двадцать девять дней, а денег нет.
Его охватил пессимизм. А у соседки бабушки, бабушки-старушки, лежали в это время никому не нужные несколько тысяч рублей.
Юный ум требовал найти способ исправить эту несправедливость.
И выход был найден.
Изобретательный первокурсник взял в институтской самодеятельности костюм чёрта и примерил его на себя. Он посмотрелся в кривое бабушкино зеркало и решил:
— Чертовски похож!
После этого он разобрал стенку, разделявшую погреб на два участка и…
…однажды ровно в полночь возник из-за печки перед потрясённой чулочной бабушкой.
— Молилась ли ты на ночь, Пелагея? — закричал он противным козлиным голосом.
— Чёрт! Чёрт! — стала креститься испуганная бабушка.
— Молилась ли ты на ночь, Пелагея? — закричал он снова.
— Нет! — дрожаще ответила полувладелица дома.
— Плати религиозный штраф! Или заберу тебя в ад!
Бабушка в ад не хотела. Она по привычке стала причитать, что денег нет. Что она сирота круглая.
На что чёрт справедливо ей закричал:
— Да как ты смеешь мне так безбожно врать! Да ты же только что дом людям сдала.
Он очень строго втолковал ей, что, если она немедленно не отдаст ему деньги, он сейчас же заберёт её бесценную душу в ад. При этом он страшно корчился и издавал неприличные звуки.
«Господи, что деется!» — с ужасом думала бабка Чулкова. Она с трудом разжала руки и вынула из-под матраса требуемую сумму.
Чёрт брезгливо взял деньги и пообещал в этот раз Пелагею не забирать.
— Но впредь, бабка, будь умнее!
Когда наутро бабушка Чулкова всё рассказала пессимистке соседке Долеевой Ларисе и слазила в погреб за грибами, перед ней всё разверзлось: грибов не было, а была дырка в соседнюю половину погреба!
На ноги поставили поселковую милицию. Милиция очень веселилась, обещала помочь, но обкомовского сына с деньгами так и не нашла. (Наверное, просто не искала.)
Вот почему бабушка Чулкова была тренированная и чертей не боялась.
