— Дайте вспомнить… Уже довольно давно. Кажется, в конце июля.
— У вас сохранились какие-нибудь расписки, подтверждающие это?
— Когда я взял чек, то написал расписку в его получении, поэтому, вернув деньги, получил ее обратно.
— Она у вас есть?
— Нет, я ее выбросил. Зачем она мне? Только напоминание об этой злополучной истории.
Сасаока вновь посмотрел на часы. Сделано это было очень демонстративно. Видимо, хотел намекнуть, что пора закругляться.
— Последний, чисто формальный вопрос, — сказал Кусанаги, сделав ударение на «формальный». — Не могли бы вы рассказать, что делали в течение десяти дней, начиная с восемнадцатого августа, чем подробнее, тем лучше.
Сасаока слегка покраснел. Но по-прежнему смотрел, не опуская глаз, на детективов, любезно улыбаясь.
— Значит, вы все-таки меня подозреваете!
— Извините. Но с точки зрения людей, расследующих преступление, все так или иначе причастные — подозреваемые.
— Надеюсь, вы скоро вычеркнете меня из этого списка. — Сасаока раскрыл лежавший под рукой деловой ежедневник. — Вас интересует начиная с восемнадцатого…
— Да.
— Отлично! У меня есть алиби.
— Какое алиби? — спросил Кусанаги.
— Как раз в тот день я улетел в Китай. На две недели. Вот, видите, здесь все зафиксировано. — Он протянул ежедневник, раскрытый на соответствующей странице.
— Вы летели один?
— Ну что вы! Разумеется, с деловыми партнерами, вчетвером. Если пообещаете не беспокоить их понапрасну, я сообщу вам телефоны.
— Конечно, обещаем.
— Тогда подождите минутку. — Сасаока поднялся и исчез за перегородкой.
Кусанаги переглянулся с сидевшим рядом Оцукой. Молодой следователь с сомнением покачал головой.
Вскоре Сасаока вернулся. В руках он держал объемистую папку для визиток.
— Вылетали из Нариты? — спросил Кусанаги, переписывая имена и телефоны с визиток, на которые указал Сасаока.
— Да.
— Какой рейс?
— Около десяти утра. Впрочем, я уже в восемь был в аэропорту. Мы договорились встретиться в половине девятого.
— Понятно.
Кусанаги мысленно посчитал время. Синъити Какимото выехал из дома в шесть утра. Возможно ли было подловить его по дороге, убить, сбросить тело в Тыквенное озеро, отогнать машину в Сайтаму, а после успеть к восьми часам в аэропорт?
Ему хватило нескольких секунд, чтобы прийти к выводу — это невозможно.
7
Отправив в рот горсть попкорна, неизвестно почему завалявшегося у Югавы, Кусанаги похлопал ладонью по спинке металлического стула.
— Все равно, что ни говори, тип — подозрительный. Кроме него, никого на примете, — сказал он, после чего хлебнул из чашки растворимого кофе. Из-за водопроводной воды у кофе был сильный привкус железа, но сегодня сыщик был не в том настроении, чтобы предъявлять претензии.
— Однако у твоего противника несокрушимое алиби, — сказал Югава, стоявший у окна с чашкой в руках.
Редкий случай — окно было раскрыто. Легкий ветерок колыхал штору, полы белого халата, теребил его коричневатые волосы.
— А тебе не кажется это странным? Именно в тот день, когда исчезает Синъити Какимото, этот тип улетает в Китай.
— Если это случайное совпадение, ему крупно повезло. Не будь у него алиби, представляю, какой бы ты устроил ему допрос с пристрастием!
— В наше время это не практикуется.
— Ну уж и не знаю… — Югава, продолжая держать чашку, повернулся в сторону окна. Лучи заходящего солнца коснулись его лица.
Кусанаги вновь запихнул в рот горсть попкорна.
Он тщательно изучил алиби Сасаоки, и все им сказанное подтвердилось. Сотрудники фирмы, сопровождавшие его в путешествии, согласно показали, что восемнадцатого августа в половине девятого они встретились с ним в аэропорту. Разумеется, во время путешествия он не мог тайком вернуться на родину.
Однако, с точки зрения мотивов преступления, Сасаока вызывал наибольшие подозрения. Брокер, на которого он указал, сообщил, что действительно разговоры о покупке скаковой лошади велись, но ничего конкретного. Больше того, он впервые от детективов услышал о якобы предполагавшейся покупке на паях.
После изучения окружения Сасаоки выяснилось, что до этого лета у него были серьезные долги перед несколькими финансовыми организациями. Однако летом он смог полностью расплатиться со всеми. Кусанаги предполагал, что часть из десяти миллионов иен, полученных у Какимото, пошла на уплату долгов.
Но сейчас он был вне досягаемости. Как ни крути, он не мог физически совершить преступление.
— Кстати, ты выяснил то, о чем я тебя просил? — Югава повернулся в сторону комнаты. — О грозах.
— А, это… Разумеется, узнал. — Кусанаги достал из внутреннего кармана блокнот. — Но какое это имеет отношение к нашему делу?
— Не важно, скажи, что ты узнал.
— Между прочим, не так просто добывать информацию, когда не знаешь цели. — Кусанаги открыл блокнот. — Начиная с июня…
— Достаточно с августа, — резко оборвал его Югава.
Кусанаги недовольно взглянул в лицо приятеля, но не понял, что оно выражает, — тот стоял против света.
— Ты говорил про лето. Вот я и спрашивал, начиная с июня.
— Спасибо. Но все-таки достаточно августа. — Югава невозмутимо поднес чашку ко рту, как будто не замечал раздражения своего приятеля.
Кусанаги, вздохнув, вновь посмотрел в блокнот.
— В середине августа грозы были по всему региону Канто, а именно…
— Ограничимся Токио. Ведь Тыквенное озеро расположено в западной части Токио.
Кусанаги ударил блокнотом по столу.
— Почему ты сразу об этом не сказал? Облегчил бы мне работу!
— Извини, — сказал Югава, — продолжай.
Пробормотав проклятья, Кусанаги вновь открыл блокнот.
— В районе Тыквенного озера в августе грозы были двенадцатого и семнадцатого. В сентябре — шестнадцатого.
— Подожди минутку!
— Что теперь?
— Ты сказал: семнадцатого августа. Точно семнадцатого?
— Все так, — сказал Кусанаги, несколько раз перечитав запись. — А в чем дело?
— Значит, семнадцатого… Семнадцатого августа. А в следующий раз гроза была шестнадцатого сентября…
Югава поставил чашку на стол, сунул левую руку в карман халата и принялся медленно расхаживать по комнате. Правой он почесывал затылок.
— Эй, ты чего? Это все, что тебя интересует? — Кусанаги с удивлением наблюдал за кружащим по комнате приятелем.
