– Как это нет? И когда эти бездельники заберут труп? В восемь вечера, когда следователь соизволит закончить отчет, чтобы пришлось до утра ждать результатов вскрытия?
– …
– Гонсалес! – заорал молодой инспектор, который все время смотрел в окно, чтобы не глядеть на труп.
– Сеньор?
– Звони прямо сейчас этому педику судье, пусть тащит сюда свою задницу. Скажи, у него двадцать минут, потом я забираю труп под свою ответственность. Все понял?
– Да, сеньор.
– Пошевеливайся.
Комиссар энергично шагал по квартире, и Бенарке едва поспевала за ним, панически боясь наступить на труп.
Увидев распятого на полу голого старика, Арресьядо резко остановился и замолчал.
Над трупом возился следователь в сером спортивном костюме под дождевиком, словно он на минутку заглянул на место преступления во время утренней пробежки. Он заговорил первым, не дожидаясь, пока комиссар к нему обратится.
– Мужчина семидесяти шести лет. Приблизительное время смерти… Где-то час ночи. Причина… На самом деле ни одна рана не является смертельной сама по себе, так что причиной смерти, вероятно, стал болевой шок и кровопотеря. Что касается техники нанесения увечий, то могу предположить, что действовали профессионалы, по крайней мере, люди, более-менее сведущие в хирургии. Раны наносили систематически. И в то же время… Чудовищная жестокость. Каким же надо быть ныродком, чтобы сотворить такое с живым человеком.
– Профессионалы заплечных дел?
– Сам видишь. Собственно, это все, что я могу сказать до результатов вскрытия. В отчете все будет подробнее.
Комиссар пожал плечами. Опустился на колени, приподнял убитому веки. Поднялся на ноги и по-прежнему в сопровождении Бенарке отправился осматривать роскошную квартиру. В комнатах толпились легавые, искали улики, фотографировали. В глубине квартиры располагалась уютная спальня, вероятно, предназначенная для гостей, которые никогда не приходили. Опершись о подоконник, Арресьядо наконец соизволил поглядеть на женщину, покорно следовавшую за ним с серой папкой под мышкой. С багажом из университетского образования и обеспеченной папочкой стажировкой, в Лионе, жизненным опытом длиной в двадцать восемь лет, черной гривой и профессионально-нейтральной улыбкой.
– Пока тебя не было, я собирала информацию. Труп нашла домработница, она же и позвонила в полицию; наш оператор зафиксировал время: семь тридцать утра. У домработницы случился нервный срыв, ее наспех допросили и отпустили домой.
– У тебя новые духи?
– Нет… Те же, что и всегда, – ответила девушка, улыбнувшись одними губами. – Имя жертвы Коронадо Баскьер Тобиас. Священник. Согласно сведениям соседей, покойный был богат, давно вышел в отставку и жил один. Вел тихую и спокойную жизнь. Домработница утверждает, что, на первый взгляд, из квартиры ничего не пропало. Кстати, она сказала кое-что интересное. Похоже, у нашего священника была незаконная дочь лет тридцати трех или тридцати четырех. Они с отцом почти не общались, и домработница просила, чтобы ее не заставляли сообщать дочери печальную новость. Насколько я поняла, это непростая девица. Я связалась с управлением, и они дали мне всю информацию. – Бенарке раскрыла папку. – Она живет и работает в сиротском приюте ордена Милосердных Сестер.
– Тебе в пальто не жарко?
– Немного. Ты хочешь, чтобы я прочла тебе данные девицы?
Педро Арресьядо подошел к девушке вплотную и прошептал ей на ухо:
– Я хочу, чтобы ты поцеловала меня в зад. Крепко поцеловала. От всей души.
На пороге появился инспектор Гонсалес, но инспектор и не подумал отойти от Романы.
– Их светлость господин судья прибыли.
– Иду.
Под укоризненным взглядом инспектора комиссар наконец оторвался от Бенарке.
– Отправляйся в приют и разыщи дочь покойного. Постарайся разузнать побольше. Встретимся в управлении. Подумай над моим предложением.
– Уже иду.
Следующие слова она произнесла громко и отчетливо, поскольку не было смысла притворяться перед инспектором, комиссар отлично знал, что она понимает, О чем он говорит, и притворство ее все равно не спасло бы:
– И речи быть не может.
2
К своему немалому удивлению, Ривен спокойно прогнал всю ночь, без давно привычных кошмаров.
Еще больше его удивил скрип двери, которую открывал совершенно незнакомый человек.
А удивительнее всего оказалось то, что, потянувшись за ножом, парковщик обнаружил на столе кекс.
Окончательно проснувшись, Ривен вспомнил, что незнакомца зовут Альваро, что он сам пустил его ночевать, что вчера у них было немало приключений и что дождь так и не кончился.
– Доброе утро. Я не хотел тебя будить, – произнес старик, доставая из чемодана пакет с туалетными принадлежностями.
– Что это? – спросил Ривен, указав на стоявший на столе поднос.
– Я попросил хозяйку принести нам что-нибудь на завтрак.
– Чтоб эта карга притащила мне завтрак в постель? Кофе с кексами? Сколько вы ей заплатили?
– Ну…
– Ладно, не говорите. Я вовсе не хочу знать, во сколько обходятся чудеса.
Ривен уселся на кровати и в один присест сжевал завтрак. Прихлебывая почти остывший кофе, он смотрел, как его компаньон, успевший переодеться в коричневый твидовый костюм, белоснежную рубашку, вишневый галстук и замшевые туфли, расправляет на раскладной кровати бежевый плащ с кожаным воротником.
– Надо спешить, уже почти полдень. А ведь мы собирались поспать всего пару часов…
– А вы, как я посмотрю, для меня не только босс, но и прямо отец родной.
– Я сделал несколько звонков из таксофона в коридоре. В Институте судебной медицины сказали, что Коронадо Баскьера похоронят завтра в восемь тридцать на кладбище Сан-Фернандо. Вы помните про его дочь?
– Да.
– Я подумал, что она, возможно, прольет свет на судьбу чемодана. Поскольку адреса девушки у нас нет, вернее всего будет постараться отыскать ее на похоронах.
– А до тех пор?
– Мы ведь решили идти точно по списку. Третий хранитель сейчас находится в больнице Томильяр. Анхель Мария Декот. Бывший военный капеллан, ныне смертельно болен. Вы знаете эту больницу?
– Это в районе Дос-Эрманас. Там что-то вроде хосписа для безнадежных больных. Вы могли бы устраивать экскурсии по самым приятным местам города.
– Если мы не справимся… В мире, возможно, вообще не останется приятных мест.
3
Инспектору Романе Бенарке надоело разглядывать гравюры на стенах, и она подошла к окну. Секретарша к приюте ордена Милосердных Сестер попросила немного подождать, пока директриса не закончит говорить по телефону. Без ее благословения встретиться с дочкой Баскьера было невозможно.
