Линкс опять вставил в уши наушники, электронные аккорды «Afro Left»[59]снова наполнили его слух мощными звуками. Он вернулся в дом с ключами, которые вручил ему владелец, прежде чем отбыть со своим экземпляром подписанного договора и чеком.
Место было просторное, абсолютно пустое. Он обошел комнаты с блокнотом в руках, чтобы записать, что ему может понадобиться. Шторы, чтобы закрыть окна и придать дому жилой вид. Он бы выбрал веселые, яркие тона, женские, но не слишком кричащие. Ему понадобятся светильники с таймерами. Холодильник, микроволновка, одноразовая посуда, минимум кухонного оборудования, несколько складных стульев, стол и кровать, просто чтобы продержаться несколько дней в случае осложнений.
Линкс зашел в гараж, тоже пустой и голый, затем спустился в подвал. Он состоял из четырех комнат, занимающих равную дому площадь. Прямо под лестницей чулан с бойлером, затем две срединные, почти не разделенные между собой комнаты. И наконец, в самой глубине, целиком забетонированная кладовка три на три, куда попадал слабый свет из небольшого оконца. Следы полок на стенах говорили о том, что прежде это помещение служило винным погребом. Его закрывала вполне крепкая металлическая дверь с замком без ключа, который, должно быть, находился наверху, в висящих у дверей связках. Проверить.
— Ты хорошо выглядишь. — Лепланте легко поднялся и улыбнулся подходящей Амель.
Они находились в «Фюмуаре»,[60]около Лувра.
— Спасибо, ты тоже. — Она присела на скамейку. — Редко же ты появляешься.
— Подумай-ка, и это ты мне говоришь?! А ведь с тех пор, как ты вышла замуж, от тебя ни одной весточки не было! Кстати, как церемония, хорошо прошла?
Прежде чем ответить, молодая женщина немного помолчала. Она не пригласила карикатуриста на свадьбу, хотя он очень помогал ей два последних года в Школе журналистики. Запрет Сильвена, которому по непонятной для нее причине не понравился последний вечер с Лепланте, и…
— Как там его звали?
— Кого?
— Того типа, с которым ты тогда в мае пришел на коктейль.
— Ружар?
— Да. Что он…
Официантка подошла принять заказ, и разговор прервался.
— Ну и как идут дела после получения диплома?
— Плохо. Кроме пустяковых статеек для женского журнала, где я проходила последнюю практику, я ничего серьезного не написала. К тому же я получила несколько прямых отказов. Не так-то просто обивать пороги редакций.
— Не понимаю. Вы же вроде собирались уехать в Азию? — Лепланте несколько секунд подождал ответа, но его не последовало. — Девушке вроде тебя стоило бы попробовать себя…
— На телевидении?
Снова утвердительный кивок.
— Знаю, многие мне это советуют. А пошляки предлагают стать манекенщицей. Люди видят только мою смазливую физиономию. Но я-то хочу писать, расследовать, хочу быть в центре событий!
Карикатурист без тени снисходительности улыбнулся внезапному приливу чувств Амель. Улыбка получилась грустной.
— Подумаю, что я могу для тебя сделать, но тебе бы стоило попытаться связаться с Ружаром. — Он помолчал. — Думаю, ты ему понравилась. Ты же знаешь, он влиятельный журналист, а такие связи стоит поддерживать. Если, конечно, ты хочешь заниматься серьезными вещами.
— Разумеется. Я готова на все, лишь бы не превратиться в специалиста по антицеллюлитным кремам.
— Ты так говоришь потому, что тебе они не нужны.
Амель сделала вид, будто не расслышала, и отпила глоток наконец принесенного ей кофе.
— Твой друг сейчас здесь?
— Да, он пользуется летним затишьем, чтобы продвинуть другие сюжеты. Поскольку новости спокойные.
— Какие сюжеты?
— По-моему, он хочет написать книжку об одном из этих модных мусульманских интеллектуалов. Уже несколько месяцев он ходит за ним по пятам, чтобы разобраться в его речах. Он подозревает его в худшем.
— Почему думающий мусульманин всегда подозрителен? — Тон Амель неожиданно стал немного сварливым.
— Эй, не путай! Ружар отличный мужик. Послушай, он лучше, чем я, расскажет тебе о своей книге. Может быть, ты даже окажешься ему полезной и предложишь ему другую точку зрения, а? Есть чем писать? Я тебе дам номер его мобильника.
21.07.2001
Было солнечное субботнее утро. Верная своим привычкам, Амель проснулась очень рано. Сильвен, как обычно в выходные, будет спать допоздна. Она уже приняла душ, позавтракала, заглянула в электронную почту и отметила, что никто не попытался связаться с ней. В ожидании вдохновения для парочки глубоко прочувствованных статеек она, потягивая кофе, посидела возле компьютера.
Тщетно.
Амель поднялась и направилась в спальню. Остановившись на пороге, она смотрела на спину тихонько посапывающего мужа. Она чуть было не поддалась своему желанию сбросить джинсы и футболку и разбудить его ласками, но передумала. Вчера вечером в ресторане, где они ужинали с друзьями, он клевал носом. Слишком устал за год. Сильвен нуждается в отдыхе, в отпуске.
Скоро они уедут.
Наконец она решила прогуляться в одиночестве, чтобы воспользоваться солнцем и относительной утренней прохладой. Улица Ватиньи была пустынна, Амель прошлась по ней до улицы Шарантон и направилась к Бастилии. На авеню Домениль она миновала аркаду, не обратив никакого внимания на витрины ателье и магазинчиков. Молодая женщина думала о работе. Бездействие и отсутствие перспективы не для нее. Долго так она не выдержит. Сильвен тоже, но по другим причинам. Он уже пару раз заговаривал с ней о ребенке. Она уходила от этих разговоров, для нее это было слишком. Казалось, с тех пор как они поженились, он особенно заторопился. Он стал высказывать и другие желания, так что без этих планов или какой бы то ни было работы у нее уже нет оправданий.
Она должна действовать. Но время было неподходящее, и ей предоставлялось мало возможностей. Одна из них — продолжать работать в женской прессе и искать там свою нишу. Другая возможность — Ружар. Уже четыре дня у Амель был его телефон, но она все еще не решалась воспользоваться им. Она не любила просить, особенно так явно.
В конце улицы Лиона виднелась площадь Бастилии.
Выудив из сумки мобильник и записную книжку, она на ходу набрала номер, уверенная, что в это время журналист еще спит. Тогда можно было бы оставить ему сообщение, а он бы перезвонил, если заинтересуется. Так было бы лучше.
— Слушаю…
От неожиданности Амель вздрогнула. Он снял трубку на первый гудок. Услышав голос Ружара, она принялась бормотать:
