Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 149
Он взял курс, ориентируясь на еле заметную пустоту между деревьями. Он направлял машину туда и одновременно набирал высоту. Вряд ли он смог бы сейчас ответить на вопрос, зачем он это делает. Просто хотел создать запас высоты: двигателю доверять нельзя, он может отказать в любую минуту.
И треск в наушниках будто хвалил его за это. Он не стал тише, но теперь он был более мелодичным. Размеренным. Еще более упорядоченным.
И командир чувствовал, что характер треска напрямую зависит от его действий. И еще он чувствовал... Это было в тысячу раз хуже, он даже самому себе боялся признаться в этом, ведь за спиной одиннадцать душ, и двенадцатая – его, и она – не самая худшая из творений Божьих... Но, похоже, этот факт уже не имел значения. Да. Теперь он четко видел – так же четко, как матерное слово, написанное белой краской на заборе, – что ЕГО ДЕЙСТВИЯ зависят от этого проклятого треска.
Он боялся взять ручку влево или вправо. Он знал, что за этим последует. Тишина. Пугающая бездонная тишина и свист воздуха, вращающего мертвые лопасти, и отвесное падение с высоты в один километр... И где-то там, внизу, перед самой землей, метрах в сорока-тридцати, а может, и того меньше, он должен будет резко взять ручку на себя и задрать нос машины, чтобы посадка получилась более или менее мягкой. Иначе... Все одиннадцать душ и его – двенадцатая и не самая худшая – понесутся в обратном направлении. От глубокой воронки с неровными осыпающимися краями, от разбросанных обломков мощной машины, от сплющенных страшным ударом тел – ТУДА. Наверх. В гости к седому дяденьке с белой бородой, который так ласково принимает души всех, кто хоть раз в жизни отрывался от этой черной, жадной, ревнивой земли.
Выхода не было. Он летел, держа курс на просвет между деревьями и постепенно снижая скорость горизонтального полета.
Он долетел до ТОГО, что издалека казалось проплешиной, и завис над ней. Выглянул в нижний фонарь и... Понял, что дело плохо. Хуже просто некуда.
Он услышал, как бьется его сердце – гулко и размеренно, словно метроном.
«Это ловушка! – промелькнуло в голове. – Я так и буду висеть над этой штуковиной. Шаг вправо, шаг влево – расстрел! Двигатель глохнет, и я падаю на деревья».
– База! – Он не замечал, что голос его дрожит. Дрожит так сильно, как не подобает дрожать голосу пилота первого класса. Это был просто жест отчаяния. Его все равно никто не слышал.
Треск в наушниках стал выбрасывать в мозг какую-то информацию, но в чем ее смысл – он понять не мог. Точки, тире... Подзабытая «морзянка» не помогала.
Он только один раз оторвал взгляд от ТОГО, что лежало между поваленными деревьями – чтобы посмотреть на указатель топлива.
Стрелка до упора отклонилась вправо. Прибор показывал полный бак.
«ОПЕКу – хрен на воротник. Топливный кризис нам не грозит», – тупо шевельнулось в голове. Но он знал, что это не так. Керосина оставалось минут на десять. А может, и того меньше. Он вздохнул, отвел глаза от циферблата и больше на прибор не смотрел. Он уставился вниз, на ТО, что лежало у него под ногами. И стал ждать.
* * *
Десять часов сорок восемь минут. Калиновы Выселки.
Юрий Малышкин пришпоривал мотоцикл, выжимая из «Урала» сто двадцать. Наверное, он смог бы выжать и больше, но жалел машину.
«Байк-то ни в чем не виноват! Чего терзать его понапрасну?»
Понапрасну? Это как сказать.
Он выехал из Москвы около девяти. Нет, пожалуй, полдесятого. Да какая разница? У него не было идиотской привычки смотреть на часы. И что толку на них смотреть? Он же никуда не торопился.
Все, чем он владел в этой жизни, все, что доставляло ему радость и имело смысл, находилось на расстоянии вытянутой руки. Я еще – между ног. Оседлав любимый «Урал», он чувствовал себя... Да просто – он чувствовал себя, вот и все!
«Урал» – это, конечно, не «харлей». Вот «харлей» – это тачка! Настоящий, конкретный байк. Но... В конце-то концов, если нет денег на «харлей», что теперь, всю жизнь ездить на метро? Или того хуже – на «жигулях»? Облом.
Конечно, у него много раз возникали мысли о том, чтобы угнать «крутую тачку», но... Это то же самое, что воткнуть себе в корму целый пук павлиньих перьев: смотрите-ка, вот он я какой! И рано или поздно его бы все равно вычислили. И тогда...
Во-первых, его бы сразу «закрыли». Как пить дать. Условным сроком тут не отделаешься, за плечами – три года «малолетки». Так что он пошел бы как рецидивист. Намотали бы на рога по самое не балуйся!
А во-вторых, примериваясь к угону, он довольно долго болтался около «Секстона», клуба московских байкеров, и быстро понял, что это – милые, хорошие, отвязные ребята, но они моментально теряют чувство юмора, когда дело касается их тачек. Нет, с ними лучше не связываться. Если попадешься им с угнанным «харлеем», то уж точно до шконки не доберешься. Да что там до шконки? «Воронку» будешь рад, как старому знакомому!
В общем, можно мечтать о «харлее», но ездить надо на «Урале». Какой бы ни был, а свой. К тому же «Урал» – тоже тачка почетная. Ведет родословную от тех БМВ, на которых немцы в сорок первом пересекали западную границу СССР. Хорошая машина.
Как и подобает настоящему байкеру, Юрий собрал его сам. Купил старый за бесценок, разобрал и снова собрал по винтику. Поршневая полностью пошла под замену, а в коробке пришлось поменять шестеренки и подшипники. Он достал стильный каплевидный бак и попросил одного приятеля расписать его языками яркого пламени. «Адского пламени»!
Он снял колеса, заново выправил и отцентровал, а затем отнес знакомому отца, работавшему на заводе. Там колеса хорошенько отпескоструили, ободрав старую краску невыразительного защитного цвета, а потом отникелировали. Пришлось, конечно, немного заплатить, но дело того стоило.
«Урал» преобразился. Юра сам покрасил раму и крылья в угольно-черный цвет, покрыл лаком и остался очень доволен. Машина получилась просто супер. На такой не стыдно ездить.
Он заказал в кожевенной мастерской кофры (да-да, и обязательно проклепать!), купил настоящую косуху, кожаный шлем и очки-консервы. Полагалось бы еще и кожаные штаны, но они у него прочно ассоциировались с гамбургскими барами для геев. Нет, кожаные штаны – это чересчур того!
Юрий ограничился голубыми пятикарманными ливайсами, купил ковбойские остроносые сапоги (из светло-коричневой замши, с ремешком под подошвой) и длинный белый шелковый шарф.
Вот и все. Он готов. Юрий без колебаний предал забвению неподобающую для байкера фамилию Малышкин и сомнительное имя Юрий.
Позывной – «Джордж». Он так всем и говорил, поднося к уху мобильный, – «позывной Джордж». И девчонкам, с восхищением осматривавшим его ладную невысокую фигуру и байк, представлялся:
– Мой позывной – «Джордж»!
И откликался только на «Джорджа».
Шестнадцатого июля он проснулся в чьей-то квартире на южной окраине Москвы. Где-то... Где-то в Орехово-Борисове? Или еще южнее? Он не мог вспомнить.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 149
