то и на отсидку, если имела место агитация.
– Что заерзали, Александр Сергеевич? – пристально посмотрел на меня Инициатор. – Крамолу изрекаю? Так вам благостную картину единения народов распишет политработник. А чекист должен видеть проблему во всей полноте. И видеть самое худшее, чтобы знать, как это худшее нейтрализовать. Украина сейчас больше, чем любая другая республика, пропитана озлобленностью по отношению к большой России. Это единственная республика, где значительная часть населения искренне ненавидит даже не московскую власть, а весь русский народ. Такого нет ни в Средней Азии, ни на Кавказе. Этот настрой умело подогревается и недобитыми врагами, и перевертышами из партноменклатуры. А еще вечные мечты о независимой Украине. И соседство с западными странами, главное – с Польшей, которая была и остается непримиримым врагом СССР, подпитывает угрозу бунта и мечтает об отторжении наших территорий.
– Это факт медицинский, – кивнул я. У меня к полякам был свой счет, еще со времен советско-польской войны.
– Еще год назад в решении Политбюро ЦК прямо указывалось: по разведданным есть основание предположить, что в случае серьезных кулацко-крестьянских выступлений в Правобережной Украине и Белоруссии, особенно в связи с предстоящим выселением из приграничных районов польско-кулацких и контрреволюционных элементов, польское правительство может пойти на прямое военное вмешательство. И признаки его подготовки мы сегодня видим.
– Поляки давно над нами висят как дамоклов меч.
– Вот именно. Возможность войны с поляками наверху воспринимают очень серьезно, особенно в связи с плачевным состоянием Красной армии. Доходит до смешного. Для пополнения военного бюджета в связи с польской угрозой решено резко увеличить производство и продажу водки.
Я хмыкнул.
Петр Петрович прошелся по кабинету, задумчиво посмотрел в окно. И продолжил:
– На сегодняшний день против нас на Украине действуют два главных игрока. Это КСУ.
– Комитет Спасения Украины, – блеснул я знанием.
– Именно. И его покровители – второй отдел Генштаба Польши. Польская разведка. Ваша главная задача – проникновение в эту среду под легендой активного контрреволюционера и террориста. Вскрытие агентурной сети. Работа с лидерами КСУ. И тут прослеживаются интересные возможности. В зависимости от вашего профессионализма и настойчивости.
– Приложу все усилия.
– Вопрос вопросов – стать своим для всей этой контры. Зарекомендовать себя. И вот тут возникает вариант сочетания полезного с… полезным.
Петр Петрович подошел к сейфу. Вытащил бумажную папочку. Положил перед собой на стол. Раскрыл. Внутри лежал один-единственный лист некачественной желтой бумаги с машинописным текстом.
– Что это? – поинтересовался я.
– Расстрельный список, – усмехнулся Инициатор.
А потом пояснил, что заявить о себе моя группа должна будет серией терактов против указанных лиц. Я осторожно пододвинул к себе листок. Там были фамилии, занимаемые должности, партийный стаж. Ну и другие необходимые сведения.
Внутри я будто оледенел, а лицо окаменело. Зато сердце заколотилось пулеметом.
Петр Петрович понимающе глянул на меня и с насмешкой осведомился:
– Что, впечатлительную гимназистку играть будем? Так не по чину вам, Александр Сергеевич. Сколько врагов советской власти лично уложили?
– Не считал, – буркнул я. – Но там были враги. И был бой. А тут – свои.
– Были свои. Теперь чужие.
Инициатор кратко обрисовал, кто именно и почему попал в этот смертельный список. В нем были те советские и партийные функционеры, кто активно взаимодействовал с антисоветским подпольем. Кто занимался вредительством и саботажем, боролся за власть любыми способами. Кто стремился сыграть на национальном вопросе, подталкивая республику к кровавой бане. В выси мы не забирались, наркомов здесь не было, но Петр Петрович заверил, что именно эти персонажи представляют особую опасность для советской власти. Чтобы не разрушить хрупкое равновесие в республике да еще по ряду политических и внутрипартийных соображений, хватать и начинать следствие в отношении их было никак нельзя. Зато вполне можно ликвидировать руками агентурной терроргруппы «Оплот» под моим руководством.
– Как-то иначе мне представлялась чекистская служба, – вздохнул я, отодвигая от себя список.
– Не вам одному, – наконец Петр Петрович изволил улыбнуться – в первый раз за наше знакомство…
Глава 2
Над поселком Рыбное неслась бравурная музыка. Ее сменили политические новости и агитация: «Колхозы. Индустриализация. Встанем плечом к плечу, рабочий и колхозник». А потом зазвучал голос товарища Сталина на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической индустрии:
«Мы отстали от передовых стран на пятьдесят-сто лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут.
Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять. Мы решили ряд труднейших задач. Мы свергли капитализм. Мы взяли власть. Мы построили крупнейшую социалистическую индустрию. Мы повернули середняка на путь социализма. Самое важное с точки зрения строительства мы уже сделали. Нам осталось немного: изучить технику, овладеть наукой. И когда мы сделаем это, у нас пойдут такие темпы, о которых сейчас мы не смеем и мечтать».
Громкоговорители с радиовещанием в поселке установили буквально на днях. И теперь весь день в воздухе витали правильные слова и добрая музыка. Народу это сильно нравилось. Под звук громкоговорителя ощущаешь себя частью большого мира, а не просто работягой, привязанным тяжелым трудом к рыболовецкой артели.
Я шел по единственной улице поселка и ощущал на себе настороженные взгляды. Чужие здесь не ходят. Чужие здесь, бывает, и пропадают.
Возле коптильного цеха витал приятный запах. Рыбу здесь коптили знатную. А чуть дальше возводилось здание для большого холодильника. Ну а остальное пространство было пропитано запахом сырой рыбы, далеко не таким приятным.
В коптильню мне не надобно. Мне нужно в конторку – небольшое дощатое здание. Там, в маленьком кабинете, заваленном амбарными книгами, обосновался невысокий, пожилой, курчавенький председатель артели Иосиф Шиша.
Мое появление не вызвало у него никакого удивления. Понятно, что доложили ему обо мне наблюдатели, как только я пересек границу владений.
– Здрав будь, хозяин, – протянул я руку.
– И тебе не хворать, Указчик, – криво улыбнулся Шиша.
Я переложил груду папок на подоконник и пристроился на стуле, небрежно закинув ногу на ногу. Спросил:
– Кто-то из моих вернулся?
– Почти все, – сообщил Шиша. – А тебя уже похоронили. Решили, что ты под Сестробабово сгинул.
– Не отлита пока моя пуля, – я прижмурился и ощутил, что страшное напряжение начинает отпускать.
Рыбное. Да, чужие здесь не ходят. И не выживают. Но вот только я не чужой. Я свой. И здесь наша главная лежка. Наша опорная база.
Расположение речной рыболовецкой артели, раскинувшейся по всей территории Украины, включало в себя цеха копченостей, большие складские помещения. И здесь вечно ошивался всякий наемный сброд, который теперь именовали не батраками, а артельщиками. Польза народному хозяйству от предприятия выходила большая, отношения с властями сложились тесные и взаимовыгодные, так что никто из
