вышла замуж за 17-летнего Вельфа, герцога Баварии и Каринтии. Союз снова оказался неудачным, и вряд ли помогло, что она побрила голову и облачилась во власяницу в их первую брачную ночь. Но окончательно брак рухнул, когда Вельф перешел на сторону Генриха IV, против которого Матильда боролась почти четверть века. Позже один историк будет восхищаться, что она, «вооруженная как воин», встала во главе собственного войска: ведь «храбрость и мужество человека зависят нет от пола, а от сердца и силы духа» [7]. Последующие папы так высоко ценили эту женщину, что в XVII в. ее останки были перезахоронены в соборе Святого Петра в Ватикане, под мраморным изваянием работы великого Джованни Лоренцо Бернини. А за столетие до того другой скульптор, Микеланджело, гордо провозгласил себя потомком Матильды.
* * *
Девятый век ударил по Италии очередным нашествием «варваров». Теперь захватчики пришли не со стороны Альп, как многие до них, а с моря, на кораблях. Мусульманский военный флот отчалил от Аравийского полуострова вскоре после смерти пророка Мухаммеда в 632 г. В Средиземноморье арабы захватили Египет в первой половине 600-х гг., Северную Африку (включая Карфаген) во второй и весь Пиренейский полуостров к 713 г. Завоевание Сицилии, начавшееся в 827 г., длилось десятилетиями и было завершено (за Византией осталось лишь несколько крепостей) взятием Таормины в 902 г.
Исламские захватчики частенько совершали набеги на материковую Италию – полуостров, который они по-арабски называли «аль-Ард аль-Кабира» – «Великая земля» (память о «сарацинах», высаживающихся на берег, сохранилась в сегодняшнем названии ставен из гофрированного листового железа, которые используются для защиты магазинов ночью или во время беспорядков, – «сарацинеска»).
Летом 846 г. арабская флотилия поднялась вверх по Тибру, напала на Рим и разграбила базилику Святого Петра. Год спустя мусульмане отобрали у лангобардского герцога Беневенто порт Бари, расположенный на каблуке итальянского сапога, на Адриатическом побережье, и основали там исламский эмират. Первым эмиром Бары, как теперь назывался город, стал Хальфун аль-Барбари («Бербер»). Один из его преемников, Савдан аль-Маври («Мавр»), как можно предположить по его имени, прибыл из некой африканской страны южнее Сахары – то есть в течение 14 лет (с 857 по 871 г.) мусульманским анклавом в Южной Италии правил чернокожий африканец. Судя по всему, Савдан оказался весьма эффективным и организованным правителем, сумевшим распространить свое влияние более чем на восемьдесят замков. Он построил в Баре мечети и дворцы, открыл школы и установил, в общем, неплохие отношения с соседями-христианами – кроме, конечно, тех городов, которые разграбили и сожгли его войска, или монастырей, у которых он экспроприировал золото. Троих монахов, путешествовавших по эмирату в 870 г., принимали очень хорошо, и их весьма впечатлил «король этой страны», так они назвали Савдана. Хотя и отметили, что на одно из стоявших в порту судов было погружено 9000 рабов-христиан, предназначенных для отправки на Восток [8].
Барийский эмират был завоеван в 871 г. армией Людовика II, франкского правителя Италии. Савдан четыре года просидел в каземате в Беневенто, а потом окончательно исчез из истории. В современном Бари ничто не напоминает об этом «эпизоде с сарацинами», потому что в 1100-х гг. город до основания разрушили норманны – следующая великая волна завоевателей Италии.
* * *
Норманны впервые пришли в Италию в качестве наемников, чтобы помочь лангобардам в борьбе с византийцами. Как мы помним, в середине VIII века лангобарды при короле Аистульфе покончили с византийским господством на полуострове. Однако византийцы вернулись на юг и большими силами отвоевали в 880-х гг. всю Калабрию, а потом, в 891 г., и Беневенто. После установления в Х в. «Катепаната Италии» (от греч. κατεπάνω, «верховный») итальянский сапог по щиколотку увяз во власти Византии. Но местные жители – то есть лангобарды, обосновавшиеся на юге полуострова почти 500 лет назад – начали проявлять беспокойство. Растущие налоги, навязанные Константинополем, а также желание большей политической автономии заставили разочаровавшегося лангобардского аристократа по имени Мелус из Бари поднять мятеж в 1009 г. Потерпев поражение от имперской армии, Мелус за следующие несколько лет перегруппировал свои силы. Он нанял на службу группу норманнских воинов, которых повстречал, по легенде, в святилище св. Михаила Архангела на Монте-Гаргано, скалистом выступе, образующем на побережье Апулии «шпору» – прямо над «каблуком» итальянского сапога. Эта банда из 250 авантюристов не очень усердно молилась, зато активно «крышевала» пилигримов – для которых храм был остановкой перед посадкой на корабли, отправлявшиеся в Святую землю из портового Бари, – и ушлые рэкетиры предлагали им защиту за мзду.
И этой кучке новобранцев Мелуса удалось изменить ход истории Италии. Норманны были потомками викингов, угрожавших Европе в недавнем прошлом – пока в 911 г. Карл Простоватый, праправнук Карла Великого, не откупился от них землями на севере Франции (ставшими герцогством Нормандским). С тех пор они прослыли безжалостными наемниками. Банду, орудовавшую на Монте-Гаргано, возглавлял Райнульф Дренго, которого выслали из Нормандии за то, что он скинул «с очень большой высоты» одного парня, похваставшегося, что он соблазнил племянницу Райнульфа [9]. Следующие несколько десятилетий на юге продолжали вспыхивать восстания и стычки с византийцами. Первое время норманны сражались бок о бок с лангобардами, позже стали использовать нестабильность региона в своих интересах (сначала грабеж, потом захват территории) и заключать непрочные союзы с различными местными силами – от лангобардских герцогов до римского папы и даже, со спокойной совестью переходя с одной стороны на другую, с византийским императором. В 1030 г. Райнульф стал графом небольшой Аверсы, построил крепость со рвами и высокой оградой – так и возникло первое норманнское поселение на Апеннинском полуострове. Стратегически расположенная между Капуей и Неаполем, Аверса быстро сделалась магнитом для безземельных норманнских рыцарей и ищущих лучшей доли младших сыновей.
Одним из таких искателей был прибывший около 1046 г. с маленьким отрядом всадников Роберт д’Отвиль, известный по прозвищу Гвискар (от норманнского wischard, «хитрец»). Этот великан с красным лицом и льняными волосами поначалу зарабатывал на жизнь разбоем и похищениями людей, промышляя на дорогах и в горах Калабрии, проливая, по свидетельству одного хрониста, «много крови и совершая много убийств» [10]. Вскоре он отвоевал у Византии Калабрию, и в течение следующих десятилетий норманны, возглавляемые Гвискаром и его многочисленными братьями, в том числе сводными, положили конец не только византийской, но и лангобардской власти. Далее, в 1091 г., младший брат Гвискара Рожер д’Отвиль захватил Сицилию, покончив с длившимся там почти два века мусульманским правлением. И все равно влияние ислама будет чувствоваться здесь еще долго – например, в сотнях слов сицилийского диалекта, включая (мы это еще увидим) слово «мафия». Это влияние живо в кулинарии: кассата
