отрезал Альберт, все еще исполненный праведного гнева. – Это куда надежней и безопасней! Эгей! Проводники!
Он свистнул пару раз и замер. Если бы ветер появился в ту же секунду, Рине ничего не оставалось бы, кроме как согласиться. Но, видимо, Проводники не последовали за ними на остров, потому что были заняты более важными делами.
– Я пойду будить Кёрфина.
Рина решительно подхватила ведро. Нельзя было не признать, что и дар убеждения у Альберта оказался куда сильнее, чем у нее. Если принять семью Шегри за сырную головку, то мама и папа были в ней ровными четвертинами, Альберт – взявший от обоих родителей по лучшему куску – солидной третью, а Рина – тоненьким огрызком. По крайней мере, так она себя ощущала.
Альберту удавалось выходить победителем почти из любого спора, даже если он не обладал достаточными знаниями, чтобы доказать свою правоту. И оханья тетушек и бабушки Вельмы о том, что он единственная надежда семьи Шегри, исказили его самомнение даже больше, чем заразили комплексами Рину. Брат, похоже, всерьез уверился, что на нем лежит груз ответственности быть лучшим во всем и присматривать за бездарной страшненькой сестрой, которую никто не возьмет замуж. Вот почему он собирался подготовить ей комнату в своем доме с садом. Раньше мысль об этом умиляла Рину, но теперь ее ощущения переменились. Ей захотелось хотя бы раз настоять на своем. Потому что она все-таки верила Аскару и чувствовала, что лучше будет последовать его совету.
– Да подожди ты, Рина! Я еще раз позову!
– Нет, – возразила она. – Я не стану ждать, пока король или ученые найдут кого-то подходящего. У нас нет на это времени, так что я попробую прямо сейчас. А ты подожди меня внизу, если хочешь.
– Вот же дура упрямая, – процедил Альберт. – Можно подумать, я тебя тут одну оставлю! А в итоге будет точно так же, как когда ты сиганула в воду с палубы. Какой вообще толк от пьяного кудесника, застрявшего в баре?
Он вырвал у сестры ведро так, что из него выплеснулась часть воды, и пошел обратно на лестницу. Рина похромала следом, сконфуженная и встревоженная, но празднующая внутри себя маленькую победу. Обычно от противостояний с братом ее отделяли книги, друзья Альберта и шторка на втором ярусе, но теперь избегать его не выходило и отстаивать свою правду оказалось гораздо труднее, чем Рина думала. Прошлые их споры были глупыми и по большей части бессмысленными – что маме приготовить на завтрак, пойти в гости или нет, кто из них дурак. Они не решали ничего серьезного, и Рина могла бороться за свое мнение с самозабвенностью обычного подростка. Но теперь, когда их выбор влиял на все Хайзе, она стала много сомневаться.
Спустя еще два мучительных этажа, они оказались на самом верху. Точнее говоря, лестница уходила еще дальше – на смотровую площадку на крыше, но Рину куда больше интересовала табличка «Выпивоха» над входной аркой, ведущей в бар-ресторан.
– Оригинальное названьице, – фыркнул Альберт, ставя ведро с водой на пол, чтобы отдышаться. – Пора начать коллекционировать эти дурацкие надписи для своих мемуаров.
Ресторан занимал почти весь верхний этаж и по форме напоминал кусок пирога с отрезанным кончиком. Как раз возле этого кончика, под аркой, стояли Рина и Альберт и смотрели на полукружие стены напротив, почти целиком состоявшее из панорамных окон. Отсюда наверняка открывался волшебный вид на озеро, но прямо сейчас снаружи застыла белесая дымка, в которой ничего невозможно было разглядеть.
– А тут кто-то здорово повеселился! – присвистнул Альберт, оглядывая зал.
Его голос спугнул пару голубей.
– Да уж, – согласилась Рина.
Почти все стекла в баре были разбиты, пол, как и в вестибюле, оказался загажен птичьим пометом, а прямо над головой курлыкали пернатые, устроившие себе дом в пустотах потолочного перекрытия. Некоторые оконные створки оказались целиком вырваны или болтались на одной петле. Стулья и столы стояли не на местах, всюду валялась битая посуда, мятые жестянки, под слоем пыли проступали клейкие пятна. Возможно, это было вино или пиво из продырявленной бочки с краником, хотя Рина не особенно верила, что за двести лет от вина могут остаться такие следы. Во всяком случае они не впитались в плиточный пол, изначальный цвет которого Рина не осмеливалась даже предположить, пока под ножками стула, сдвинутого Альбертом, не открылись белые квадратики.
Похоже, посетители «Выпивохи» здорово набрались в ночь запуска Ветродуя и, когда попали под действие проклятия, пытались вырваться на свободу, круша все подряд на своем пути.
– Смотри, это пьяная очередь! – Альберт указал на единственное оставшееся у стойки целое сиденье в виде спасательного круга, прикрепленного цепями к потолку. Еще шесть или семь таких сидений валялись под стойкой и в разных углах бара.
– Что еще за «пьяная очередь»? – приподняла брови Рина.
– Ну ты подумай! – оживился Альберт. – Люди, которые хотят выпить, садятся за эту стойку. Им наливают, и когда они слишком напиваются, то точно падают с этих кругов! На них не так-то просто удержать равновесие, если ты не в себе! Так и освобождается место для других. Вот поэтому пьяная очередь! Надо было так и назвать этот бар. Может, оставить хозяевам записку?
– Опять ты даешь всему свои названия, – фыркнула Рина, радуясь про себя, что брат ведет себя как обычно и их ссора не затянулась.
– Что-то мне подсказывает, что этот Кёрфин совсем пропащий. – Альберт пнул пустую консервную банку из-под икры, валявшуюся на полу среди другого мусора. – Иначе почему он торчал в этом баре глубокой ночью? А если так, то я сомневаюсь, что от него будет толк.
– Главное, ни с чем не соприкасайся открытой кожей, – предупредила Рина. – И даже с медальоном Кёрфина, если его найдешь.
– Без тебя знаю!
Альберт раскатал рукава и зажал их концы в кулаках, чтобы закрыть руки целиком. Теперь у него появилась возможность отодвигать и переставлять предметы, не тревожа уснувших в них людей. А их тревожить точно не стоило. Если на пароме собрались интеллигентные празднующие, то среди этих вещей явно кто-то буянил, и хорошо, если не Кёрфин.
– Ты чего там застряла, Рина? – обернулся к ней брат. – Лучше столы осмотри. Он точно не мог сидеть в пьяной очереди в такое позднее время. Его надо искать за столом, а лучше даже под ним!
Рина не хотела верить в худшее и упрямо изучала стойку, на которой сохранилась в целости россыпь зубочисток, приклеенная к столешнице то ли сиропом для коктейля, то ли чем-то еще. Под руки попадались замаскированные паутиной и пылью папки с меню,
