поставлена задача: «Бороться за сближение между западными и восточными украинцами, особенно среди молодежи, призывать в печатной и устной пропаганде к ликвидации отчуждения, которое сегодня существует между двумя частями одного народа»[179].
Отчуждение существовало и по-прежнему существует. Своей остроты эта проблема не теряет и спустя шестьдесят лет. «К сожалению, нынешние парламентарии и политики вспоминают про эту проблему лишь тогда, когда враждебные Украине силы используют ее как разменную карту в своей далеко не честной политической игре, — переживает Александр Стасюк. — Государственной программы, которая бы предусматривала консолидацию населения разных регионов Украины, сегодня не существует, и именно этим объясняется разница в культурных и политических взглядах восточных и западных украинцев, которая не только не уменьшается, а даже углубляется»[180].
Что ждало инородцев в УПА? Ответить на этот вопрос поможет директива ОУН(б) «По вопросу отношения к парашютистам, которые выбрасываются в тылу Красной Армии», найденная 14 мая 1945 г. среди документов убитого в Каменка-Бугском районе Львовской области подрайонного проводника ОУН(б) Березняка Антона (кличка — «Артем»)[181].
В документе говорится: «Приказываю — всевозможных парашютов немедленно вылавливать. Оружие, подрывные вещества, связь, радиоаппараты, техническое оборудование, фотоаппараты, печати, документы, парашюты, деньги забирать, а их самих доставлять в органы СБ.
Виновных в умышленной агентурной работе публично уничтожать и разъяснять людям, за что уничтожены, наших включать в УПА или боевки как обычных стрелков с правом аванса.
Намеченных к уничтожению можно под острым надзором использовать как инструкторов-минеров. Как одних, так и других нельзя использовать на той территории, где они были, а также на родной территории.
Если на той или другой территории будут появляться чужие национальные парашютные подразделения (власовцы, немцы), то последних по возможности обезоружить и уничтожить. В каждом случае нельзя входить с ними в позитивные взаимоотношения, вести с ними переговоры или заключать договора».
Документ делит «парашютов» на чужих и своих. Первые — «национальные парашютные подразделения (власовцы, немцы)». Вторые — диверсионные и разведывательные группы, выбрасываемые абвером на базы УПА.
Бандеровцы тесно сотрудничали с фашистами и после освобождения западных областей Красной Армией. В архивных документах достаточно часто встречаются упоминания о наличии в отрядах УПА германских военнослужащих, о выброске грузов и диверсионно-разведывательных групп, состоящих из немцев, на базы украинских националистов.
В качестве опровержения данного утверждения западноукраинские историки приводят воспоминания С. Бандеры о его отказе подписать соглашение с немцами о взаимной борьбе с Красной Армией[182]. Но отсутствие документа не мешало сторонникам С. Бандеры оказывать фашистам посильную помощь вплоть до окончания Великой Отечественной войны.
«По показаниям задержанного бандита Жук Дмитрия, в районе села Малая Вишенка, Ивано-Франковского района, совершали посадку немецкие самолеты, которые доставляли боеприпасы и продовольствие для банд УПА. Установлено, в составе многих банд УПА находятся вооруженные немцы, принимающие участие во всех действиях этих банд», — читаем в информации заведующего орготделом Львовского обкома КП(б)У И. Богородченко от 9 ноября 1944 г.[183]
«В селе Ордув находится член областного провода ОУН “Ромко” и двадцать человек немецких парашютистов…» — свидетельствует еще один документ[184].
Обратим внимание, что большинство упоминаний о наличии немцев в отрядах УПА относятся к осени 1944 г. — началу зимы 1945 г. Позже их нет, как не было и раньше. Оно и понятно. Немцы к концу войны — союзники бесполезные! Но ведь в документе разговор идет и о власовцах. Их легко можно было привлечь на свою сторону, расширяя ряды бойцов движения. Власовцам деваться некуда. Они, не задумываясь, уйдут в горы. Зачем их уничтожать? Причина — маниакальная подозрительность и недоверие к чужакам.
Вторые — группы парашютистов, выбрасываемые немцами на костры отрядов УПА, в свой состав включали выходцев из западных областей, «людей обманутых или же насильно мобилизованных украинских патриотов»[185].
Если следовать логике документа «По вопросу отношения к парашютистам», получается следующее: если галичанин пошел на сотрудничество с немцами с ведома ОУН, его включат в УПА с правом аванса, если же уличат в «умышленной агентурной работе» (а какой еще она может быть?), публично уничтожат. Отметим особый цинизм автора документа: «Намеченных к уничтожению, — приказывает “Орлик”, — можно под острым надзором использовать как инструкторов-минеров».
Но о какой, собственно, «умышленной агентурной работе» велась речь? По данным НКГБ УССР, немецкие разведорганы уже с конца октября 1944 г. активно использовали участников ОУН(б) и УПА для заброски в советский тыл «для связи с действующим оуновским подпольем и бандформированиями УПА, а также проведения диверсий и терактов, создания новых банд и активизации саботажа мероприятий, проводимых органами советской власти».
По данным ориентировки НКГБ УССР № 2117/С за подписью заместителя народного комиссара госбезопасности УССР П.Г. Дроздецкого, «перебрасываемые на советскую территорию бандиты предварительно обучаются в специально созданной школе в г. Кракове — так называемом “украинском штабе” полковника Морковского. Последний связан с немецким фронтовым штабом, по заданию которого организует диверсионно-террористическую деятельность на территории СССР.
Перед выброской в наш тыл террористы и диверсанты снабжаются оружием, взрывчатыми веществами, деньгами, продуктами, различными фиктивными документами и подпольными техническими средствами»[186].
Информация о такой группе, например, содержится в докладе от 2 марта 1945 г. наркома внутренних дел Украинской ССР B.C. Рясного наркому внутренних дел СССР Л.П. Берии о задержании во Львовской области группы парашютистов, прошедших обучение в немецкой разведывательной школе.
«25 февраля с.г. в 22 часа с вражеского самолета Ю-88 на территории Городокского района Львовской области выброшены 4 вражеских парашютиста, которые 26 февраля в 9 часов задержаны: старший группы — Рудых, 1918 г. рождения, уроженец Каменец-Подольской области, украинец, с незаконченным высшим образованием, бывший сержант Красной Армии; Мостовой, 1918 г. рождения, уроженец Киевской области, украинец; Корнейчук, 1925 г. рождения, уроженец Винницкой области, украинец; Кабута, 1918 г. рождения, уроженец Станиславской области, украинец, служил в Красной Армии рядовым… На допросе задержанные парашютисты показали, что все они в декабре — январе 1944–1945 гг. прошли обучение в немецкой разведывательной школе в Германии, после окончания которой 25 февраля с самолета были выброшены в наш тыл с заданием: собрать данные об экономическом и политическом состоянии СССР, а также о состоянии оуновского движения и банд УПА»[187].
Не об этих ли «обманутых патриотах», получивших соответствующий «вышкол», ведется речь в ориентировках НКВД — НКГБ УССР?
Но даже этим «подготовленным кадрам» ОУН — УПА руководители Службы безпеки не доверяли. Как и высшие руководители ОУН(б), «они оценивали людей, с которыми общались, исключительно с точки зрения знания ими украинского языка»[188] и места рождения.
Еще точнее, они не доверяли никому. «Реорганизация освободительного движения и действия СБ (“чистка”) привели к “исключению” (выводу, ликвидации) из его
