обрывается.
Тук-тук-тук! Чуть не подпрыгнув от неожиданности, я оборачиваюсь. В конце длинного коридора темнеет силуэт Виллнера. Ординарец деликатно стучит костяшками пальцев по стене, и я с радостью покидаю корт.
Мы возвращаемся в атриум и проходим в западную дверь – единственное направление, которое я еще не осмотрел. Обеденный зал представляет собой длинный прямоугольник, слабо освещенный тремя маленькими люстрами. Стены цвета грозового неба сплошь увешаны картинами: от масла и акварели до поп-арта шестидесятых. Рамы тоже разные – от старинных позолоченных до современных. Колонны и ряды картин теряются в темноте, царящей в дальнем конце зала.
Виллнер исчезает в боковой двери. Рядом большое окно, через которое видна кухня с профессиональной техникой. Я в одиночестве подхожу к центральной детали зала – длинному столу, сделанному из единого куска дерева. Мощные дубовые ножки украшены резным цветочным орнаментом, на краю которого притаился деревянный мышонок. Стульев только два, по одному на каждом конце – трапезничающих будет разделять устрашающе длинная столешница.
Коделл уже на месте, смотрит в планшет с присущим ей спокойным вниманием. Рядом с ней чашка, блюдце с серебряным ситечком и тарелка с квадратиками шоколадного торта с посыпкой. Доктор замечает, с каким любопытством я рассматриваю ее завтрак, и смущенно улыбается.
– С детства люблю этот торт, но папа запрещал есть больше одного кусочка в неделю. Боялся, что я привыкну к сладкому. В университете я поняла, что могу есть сколько захочу. И за месяц набрала три кило. – Коделл подносит ко рту кусочек торта. – Попросите мистера Виллнера, он вас угостит. Шоколад, кофе и кокос.
– Благодарю вас, не стоит беспокоиться. – Я иду к своему стулу и с громким скрежетом выдвигаю его из-за стола. – Это не потому, что я против сладкого на завтрак.
Коделл с улыбкой проглатывает угощение и лишь потом отвечает:
– И все же вам лучше подкрепиться. Я слышала, вы вчера пропустили ужин.
Как по заказу, в этот момент Виллнер толкает спиной дверь кухни и появляется с двумя серебряными подносами-этажерками. Он подходит к столу и ставит их возле меня. А затем приносит глиняную тарелку ручной работы и столовые приборы. На подносах еда для завтрака: на верхнем ярусе выложены печенья, на среднем – сливочное масло, джем и треугольные тосты, а внизу – стеклянная баночка с йогуртом и розетки с разным вареньем, изюмом и семенами в качестве добавок.
Виллнер отступает назад и выжидательно смотрит на меня.
– Принести вам что-то еще? – вступает Коделл.
– Нет-нет, спасибо… разве что чашечку чая. С молоком. Без сахара.
Виллнер кивает и снова удаляется на кухню, а вскоре выносит изысканно украшенный серебряный поднос с целым чайным сервизом из глины. На столе передо мной появляется чашка, блюдце с ситечком и чайник в голубом чехле. Я бормочу слова благодарности, и Виллнер с кивком уходит.
– Красивая посуда, – заговариваю я.
– Спасибо, я сделала ее сама. У нас наверху гончарная мастерская. Можете попробовать.
– Почему бы нет, – с напускным энтузиазмом отвечаю я. (Хотя признаюсь, мне любопытно, как выглядела бы моя работа по сравнению с творениями остальных гостивших здесь вдовцов.)
В зале снова повисает тишина. Я рассматриваю посуду, стоящую рядом с Коделл. Ее чашка и тарелка выглядят абсолютно так же, как мои. Ни единого отличия. Казалось бы, зачем добиваться такого единообразия, делая предметы вручную? Но даже немного узнав Коделл, я не удивлен.
– Я… м-м… – начинаю я. Коделл откладывает планшет и устремляет на меня внимательный взгляд. – Я вчера видел сон.
– Ну-ка, ну-ка! – Она явно заинтригована.
– Я был у себя в комнате и заметил, как кто-то прошел мимо окна. Тогда я вышел в сад и… – Я кошусь на дверь кухни в надежде, что меня там не слышно. – Я видел мистера Виллнера, который стоял под порывами ветра… и пел!
– Понятно, – улыбается Коделл. – Песню Элвиса Пресли?
– Так это… был не сон?
– Нет, не сон. Боже, да еще в первую вашу ночь… Прошу прощения, если это доставило вам неудобство.
– Нет, что вы! – Я протестующе машу руками. – Даже не знаю, зачем решил рассказать. Но… это что-то означает?
– Для Виллнера да, – кивает Коделл, делая глоток чая мате. – Раньше эта песня была для него связана с очень плохими вещами. Он даже слышать ее не мог. А теперь сам ее громко поет, чему я несказанно рада.
Я в изумлении смотрю на доктора.
– Простите, а… Виллнер проходит здесь лечение?!
– Проходил. Несколько лет назад.
– Ясно.
Я наливаю себе чай, глядя, как в ситечке постепенно копятся заваренные листья. Не знаю, как реагировать на то, что бывший пациент доктора Коделл теперь готовит ей завтраки. Окончательное мнение у меня еще не сформировалось, но даже сейчас, в процессе размышлений, в голову приходят такие понятия, как «ответственность» и «злоупотребление влиянием».
– Вас это беспокоит? – интересуется Коделл.
– Я… – мямлю я, встречая ее спокойный взгляд.
– Не переживайте. Я все понимаю, – продолжает она. – Отношения врача и пациента, романтические, платонические, профессиональные, всегда имеют этическую сторону. К тому времени, когда Виллнер уехал с острова, он проделал колоссальную работу над собой. Он восстановился, как и остальные пациенты, и я не ожидала увидеть его снова, как не ожидаю увидеть и остальных. Конечно, до меня доходили слухи. Виллнер сделал карьеру в финансовой отрасли, добился высокой должности, купил квартиру, у него завязались отношения, появились разные хобби – в общем, все признаки независимой жизни. И вдруг однажды, спустя два года после того, как мы виделись в последний раз, Виллнер обратился в Институт и заявил, что наша с ним работа запала ему в душу, а карьера, хоть и успешная, не приносит морального удовлетворения. Он мечтал сделать счастливыми других, а не только себя.
Коделл аккуратно берет пальцами последний кусочек торта и продолжает рассказ:
– Я стала размышлять над возможными мотивами. Может, он решил вернуться туда, где чувствовал себя в безопасности? Или это независимый, осознанный человек, который просто нашел свое призвание?
– И вы склонились ко второму варианту? – риторически спрашиваю я.
– Решение было очень непростое. Да, я выбрала второй вариант. А как поступили бы вы? – искренне любопытствует Коделл.
– Я…
Она ждет, когда я заговорю. Видя, что ответа у меня нет, понимающе улыбается и подносит кусочек торта ко рту.
Коделл смотрит на планшет.
– Мистер Мейсон, через пятнадцать минут у нас с вами встреча. – Она стряхивает с пальцев крошки и встает из-за стола. – Только поешьте, пожалуйста. Впереди долгий день.
Глава 12
Четверть часа спустя доктор Коделл появляется в атриуме и уводит меня наверх по винтовой лестнице в
