спит ребенок. Она не взяла бы денег больше, чем те два с половиной доллара, о которых они договорились изначально, даже несмотря на то, что родители отсутствовали на несколько часов дольше, чем планировали. Ей нужны были деньги, но она не стала бы забирать их из кармана молодой пары, просто пытающейся начать самостоятельную жизнь. Моральные принципы значили для нее больше, чем сытый желудок.
Переступив порог своего дома, она поняла, что что-то не так. Чтобы снизить расходы на отопление, она всегда закрывала окна, и с наступлением темноты все дневное тепло оставалось внутри. Но ночью, когда она вошла на кухню через заднюю дверь, по телу пробежал холодок. Пожилая дама остановилась в дверях и увидела мужчину, выходящего из тени; лунный свет отражался от лезвия его ножа. «Пожалуйста, мэм, закройте за собой дверь».
Весь остаток ночи высокий белый мужчина с мягким южным акцентом оставался безупречно вежливым с миссис Харрис. Он был вежлив, когда связывал ее и завязывал глаза. Вежлив, когда обыскивал ее дом. Вежлив, когда рылся в ее сумочке в поисках 2 долларов и 50 центов, которые она заработала той ночью, и безупречно вежлив, когда осторожно положил ее на кухонный стол, снял нижнее белье и изнасиловал. Он даже сказал «спасибо» и «спокойной ночи» после того, как закончил.
Она была скорее сбита с толку случившимся, чем напугана, и в конце концов грабитель сбежал, прихватив только радиоприемник, несколько предметов бижутерии, которые практически ничего не стоили, и деньги, заработанные ею за услуги няни. Она дала полиции расплывчатое описание нападавшего, но этого было явно мало даже для того, чтобы вызвать Ричарда на допрос.
Этого злого и бессмысленного поступка все равно оказалось недостаточно, чтобы утихомирить ярость Ричарда. Его смутил возраст миссис Харрис. Он видел в ней не столько шлюху, требующую наказания, сколько мать, которую ему хотелось любить. Это смягчило его действия, но вызвало неудовольствие. Он ненавидел себя за то, что не мог контролировать, даже когда так старался установить жесткий контроль над окружающим миром.
Изнасилования было недостаточно, чтобы удовлетворить его – в нем не было желаемых им жестокости и господства. Он хотел большего.
Менее чем через неделю его ярость по отношению к женщинам неожиданно вспыхнула вновь, но у него не было времени спланировать безопасный для нее выход. Он выпивал в заведении Фрэнка, когда барменша отпустила невинную шутку на его счет. Ричард выбежал из пивнушки, незамеченный толпой, слишком занятой развлечениями, чтобы беспокоиться о его дурном настроении. У него уже было много проблем, связанных с тем, что барменши не проявляли к нему должного уважения. И тот факт, что эта сучка расхаживала вокруг, называлась именем его святой матери и обзывала его, был просто невыносим. Всего месяц назад он хорошо поработал столяром и получил деньги в этом самом баре, а теперь место, которое когда-то казалось ему таким уютным, причиняло боль, поскольку безработица нависала над ним с сокрушительной неизбежностью. Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения.
Ричард протопал наружу, чтобы посмотреть на свинарник, теперь полностью заселенный свиньями, и напомнить себе, что это он его построил, что он способен на такое, о чем никто и предположить не мог. Он больше, чем просто преступник. Больше, чем никто. Не имело значения, как шлюхи и завсегдатаи баров пытались унизить его; он создал это место собственными руками и не нуждался в их одобрении. Он не нуждался ни в ком из них. Даже брат порвал с ним все связи после его ареста в Галф-Пойнте, больше не расспрашивал о нем через общих знакомых и делал все возможное, чтобы дистанцироваться от необузданного молодого человека, с которым имел несчастье быть связанным кровными узами. Ричарду не нужен был никто, и он уж точно не нуждался в любви шлюх.
Все эти мысли вихрем проносились у него в голове, пока он смотрел вниз на копошащихся в помоях грязных свиней. Он настолько погрузился в себя, что даже не услышал шагов позади, пока не стало слишком поздно.
– Ричард? Что ты здесь делаешь, милый? Мне жаль. Я задела твои чувства?
Барменша. Мэри Кей Пирс. В тот момент все сошлось. Мэри Кей была невесткой владельца пивнушки Фрэнка, профессионалом с многолетним опытом работы в сфере услуг. Она научилась управляться с пьяницами, когда была подростком, и могла справиться с кем угодно – от рыдающих романтиков до злобных крикунов. Один угрюмый чернорабочий, оказавший ей холодный прием и уставившийся на свиней, на самом деле не казался чем-то необычным. Она обняла Ричарда за плечи.
– Прости, приятель. Ты славный. Мне не следовало подшучивать над тобой.
На лице Ричарда застыло отсутствующее выражение, когда он повернулся. Его пустые глаза смотрели на нее так, словно она была не человеком, а неодушевленным предметом. У него тоже имелся опыт жизни в барах, правда, по ту сторону стойки. Он мог распознать снисходительное отношение, когда какая-нибудь шлюха думала, что может справиться с ним. Кроме того, у него был большой опыт драк в барах. Он больше не был одним из тех пьяных идиотов, которые просто размахивали руками. Ты умеешь драться, если с самого детства проводишь время в барах.
Он развернулся и, нагнувшись, ударил ее кулаком в живот. Ударил так сильно, что у нее подкосились колени; она поняла, что все силы покинули тело и ноги ее больше не держат. Мэри рухнула ничком, хватая ртом воздух и чувствуя привкус железа во рту.
Ричард не просто знал, как ударить, он знал, как покалечить и изувечить.
Единственным ударом он пробил печень Мэри. Он убил ее одним ударом; она просто еще не знала об этом. Она попыталась закричать, но в ее легких не осталось достаточно воздуха, чтобы издать что-то большее, чем хныканье, когда он крепко схватил ее за волосы и потащил вперед. С легким кряхтением он поднял ее, а затем перекинул через ограждение, бросив взгляд назад, в сторону бара, откуда посетители высыпали в непроглядную ночь после закрытия заведения. Они были невероятно близко к уличным фонарям. Всего лишь один взгляд, брошенный не в ту сторону, мог стоить Ричарду всего. Забравшись вслед за ней в загон, отпихивая свиней со своего пути, Ричард потащил Мэри в глубь свинарника, все дальше от всякой надежды на помощь или спасение. Свиньи визжали, когда он тащил ее по грязи, но их возня заглушала слабые всхлипы, которые Мэри наконец-то смогла выдавить из себя. В глубокой тени маленького укрытия, которое Ричард соорудил, чтобы уберечь свиней
