Она решила, что «здесь» относится к двери, перед которой онистояли, а его возбуждение вызвано близостью таинства, о котором он ей говорил,и радостно приготовилась к загадочным неожиданностям.
— Ты все мне объяснишь, — прошептала она. — Ая сделаю все, что ты захочешь.
Он взглянул на нее и увидел глаза, сияющие радостныможиданием. Он принял этот взгляд, но озабоченность не отпускала его.
— Все дело в твоем отце, — шепнул он вответ. — Уговори его отдать мне карты. Дверь распахнулась.
— Прошу простить меня, — сказал Аарон, — зато, что я войду первым. Там еще занавесь.
Он шагнул вперед между драпировками, отошел в сторону иприподнял их, так что гости один за другим прошли в освещенную внутреннююкомнату. Первым шел м-р Кенинсби, за ним — Сибил, а потом — молодая пара. Ааронопустил занавески и присоединился к гостям.
Когда они входили, свет отливал красным; но оттенокизменился так стремительно, что это заметил только Аарон — по комнате разлилосьприятное зеленое сияние, впрочем, и оно быстро сменилось насыщенными золотымитонами.
Аарон взглянул на Генри, но тот не отрываясь наблюдал задвижущимися фигурками; тогда старый цыган перевел взгляд на гостей. Нэнси былазахвачена феерическим действием на столе; м-р Кенинсби изучал его свеликодушной щедростью, словно мог бы показать гостям нечто подобное и всобственном доме, но не считал подобные пустяки заслуживающими внимания. Налице Сибил сияла полуулыбка чистого удовольствия.
— Это, — значительно произнес Аарон, — однаиз древнейших тайн нашего народа; ее никогда прежде не видел ни один из тех, вком нет цыганской крови. Но поскольку нам предстоит в скором будущем так теснопородниться, — он отечески улыбнулся Нэнси, — у нас нет причинскрывать ее от вас.
Голос Аарона дрогнул то ли от внутреннего восторга, то ли(как ему вдруг почудилось) привычный вид изменчивого чуда перед глазами вдругподействовал на него сильнее, чем обычно. Он справился с собой, но излагаягостям заранее отрепетированную с Генри историю, никак не мог унять дрожь вголосе. Сказывался возраст.
— Видите эти маленькие фигурки? Они сделаны такискусно, что, кажется, обладают — как мы это называем — секретом вечногодвижения. Обратите внимание, как они танцуют — ни на миг не останавливаясь. Мыверим, что силу им придает земля, каждое их движение согласовано с пульсом еежизни.
Аарон замолчал и сделал Генри знак продолжать, но м-рКенинсби неожиданно прервал его.
— Весьма любопытно, — сказал он, — это иправда крайне интересно. — И он оглядел комнату. — А свет, надополагать, падает откуда-то из-за занавесей?
— Свет исходит от самих фигурок, — сказал Генри.
— Неужели? — произнес м-р Кенинсби таким тоном,словно был готов принять любое разумное объяснение, и даже не станет обвинятьхозяина, подсовывающего ему нечто совершенно невразумительное. — Отфигурок? Ну-ну. — Он поправил очки и подался вперед. — И что же, онидвигаются по каким-то правилам или просто, — он неопределенно помахалрукой в воздухе, — прыгают?
— Они действительно подчиняются некоему порядку, —ответил Генри. — Все, кроме одной, той, что в центре. Вы сами можетеузнать ее; эти фигурки точно такие же, как на ваших картах Таро.
— Да что вы? — произнес м-р Кенинсби, и в немзародилось слабое подозрение. — Неужели в точности такие же? М-да. Но ведькарты-то не двигаются все время. По крайней мере, — саркастически добавилон, — я за ними этого не замечал.
— Конечно, нет, — согласился Генри. — Но, свашего позволения, сэр, дело скорее в том, что карты объясняют — или понекоторым признакам можно предположить, что объясняют, — движения этихфигурок. Мы даже считаем вполне возможным, что здесь начало всех гадательныхкарт и схем. Но секрет их происхождения и сам, так сказать, механизмпредсказания был утрачен, вот почему в современном мире гадательная практика пришлав упадок.
М-р Кенинсби не нашелся с ответом; он просто не понял, о чемидет речь, но не хотел утомлять себя, выслушивая объяснения. Вместо этого онрешительным шагом подошел к столу.
— Не мог бы кто-нибудь поднять одну из них? Трудно подостоинству оценить работу, когда они постоянно мельтешат.
— Вряд ли стоит трогать их, сэр, — спокойноответил Генри, метнув раздраженный взгляд на деда. — Равновесие, благодарякоторому длится танец, очень легко нарушить.
— О, как вам будет угодно, — сказал м-рКенинсби. — А почему не танцует тот, в центре?
— Как нам кажется, его роль и положение делают егосвоего рода противовесом, — ответил Генри. — Помните карту с Шутом?Ей соответствует нулевой номер. Так вот, это та же самая фигурка.
— А тигр рядом с ним зачем? — упорствовал м-рКенинсби. — Шуты и тигры — забавное сочетание.
— Никто ничего не знает про Шута, — вмешался,наконец, Аарон. — Может быть, объяснение — в картах.
М-р Кенинсби хотел было продолжить, но Сибил опередила его.
— Я не могу найти центральную фигурку, — сказалаона. — Вы не покажете мне точно, где она, мистер Ли?
Аарон, Генри и м-р Кенинсби разом указали на нее иодновременно, хотя и с разной интонацией, произнесли: «Вот».
Сибил немного подалась вперед, потом — в сторону; онанаклоняла голову то так, то эдак, и наконец извиняющимся тоном произнесла:
— Вы сочтете меня ужасно глупой, но я не вижу в центреникакой фигурки.
— Да что ты, Сибил, — не выдержал брат, — вотже она!
— Но, дорогой, ее здесь нет. По крайней мере, я не могуее разглядеть. Простите, что я такая бестолковая, мистер Ли. Тем более, чтоничего прекраснее я в жизни не видела. Это чудесно. Мне только хочется увидетьШута, о котором вы говорите.
Генри внезапно подался вперед и так сжал плечо Нэнси, чтодевушка невольно вздрогнула.
— Милый, — прошептала она, — извини, мнебольно.
Но Генри даже не ответил. Он просто не замечал ее. Онпереводил напряженный взгляд с Сибил на золотые фигурки и обратно.
— Мисс Кенинсби, — сказал он наконец, — а вывообще-то видите Шута с тигром?
Она внимательно осмотрела стол.
— Да, — кивнула она, — вот здесь… нет, ужездесь… он движется так быстро, что я едва могу его различить… вот он… нет,опять исчез. Но это, конечно же, он. Он танцует вместе со всеми остальными; и,похоже, всегда появляется на том месте, которое другие освобождают специальнодля него.
