О том, как вор не попал в руки хозяина, потому что какой-то человек своим криком сбил догонявшего с толку
Один владелец дома у забора
Крадущегося заприметил вора.
«Что ты здесь делаешь, исчадье бед?»
Пустился вор бежать, хозяин вслед
Помчался без дороги, без пути.
И вор почти попался, лишь схвати.
Но в этот миг хозяин позади
Услышал крик: «Бегущий, погоди!
И я тебе такое обозначу,
Что много облегчит твою задачу!»
Хозяин призадумался: «Быть может,
Тот, кто кричит, и правда мне поможет?
Быть может, в это время вор иной
Мой грабит дом, грешит с моей женой?
Возможно, худшая беда случится,
Когда кричащему не подчиниться!»
И догоняющий свой бег пресек:
«Что ты мне скажешь, добрый человек?
Что хочешь ты, твои что значат крики?»
Тот отвечал: «Есть верные улики.
Смотри: следы сокрывшегося вора,
Спеши — и ты его настигнешь скоро!»
К кричавшему хозяин обернулся:
«Тебя я честным счел, да обманулся,
Уже я вора взял за воротник,
Когда услышал твой истошный крик.
Вор был почти что у меня в руках —
Зачем же мне следов неверный прах!»
Но ловкий плут, на ухищрения падкий,
Твердил: «Я указую путь к разгадке!»
Сказал хозяин: «Ты пособник вора,
Коль мог нагородить такого вздора.
Когда в руках мы держим сам предмет,
Зачем искать его неясный след?»
Рассказ о четырех индостанцах, которые перессорились между собой
Четыре индостанца как-то раз
Вошли в мечеть, чтоб сотворить намаз.
Аллаха ублажить мольбой посильной,
Просить его о милости обильной.
Но вот сказал из четырех один:
«Уже пора, кричи: о муаззин!»
Второй заметил первому сурово:
«Ты осквернил молитву, молвив слово!»
Сказал второму третий: «Ты в свой чае
За грех себя судил бы, а не нас!»
Четвертый прошептал: «По крайней мере,
Как трое вы, я не погряз в безверье!»
Кто грех чужой выискивает, тех
Бог судит строже, чем творящих грех.
И потому от этих четверых
Аллах не принял их молитв святых.
Блажей лишь тот, кто понял свой порок,
Кто осудил свой грех, извлек урок.
Людской души туманна половина,
Другая — в прегрешениях повинна.
Но если ссадина тебя тревожит,
Ты пластырь сам накладывай на кожу.
И пусть не дразнит безбородых тот,
Который от природы безбород.
Рассказ о старом человеке, который жаловался на свои болезни
Однажды к лекарю старик пришел,
Сказал: «Я стал на голову тяжел!»
Ответил лекарь: «Что ж, твои года
Тому причина, что пришла беда!»
Больной заголосил: «Мой меркнет свет!»
Врач объяснил: «Все от преклонных лет».
Сказал старик: «Я согнут, словно лук!»
«От возраста и этот твой недуг!»
Старик стенал: «Моя горька еда!»
«Что делать,— лекарь отвечал,— года».
«Вздохнуть мне трудно. Все вокруг темно!»
«Так в возрасте твоем и быть должно».
Старик заохал: «Ослабела похоть!»
Ответил врач: «Ты стар, чего же охать!»
Сказал, болящий: «Что со мною сталось!»
Сказал целящий: «От годов усталость».
Разгневавшись, больной немного ожил:
«Ты словно швец, что шьет одно и то же.
Года, года — заладил мне на горе,
Меж тем есть снадобье от всякой хвори.
Не можешь одолеть болезней зло,
Так избери другое ремесло!»
«Что ж,— врач сказал,— мне наблюдать случалось,
Как гнев напрасный порождала старость.
От старости твое не только тело,
Но и душа изрядно одряхлела.
Кто, гневаясь, себя сдержать не может,
Тем никакое зелье не поможет!»
О том, как разбойники огузы собрались убить одного старика, чтобы испугать другого
Разбойники, замыслив ограбленье,
Ворвались как-то в некое селенье
И, чтобы поживиться там немало,
Двух стариков схватили для начала.
Вот над одним из них, верша грабеж,
Уже занес разбойник острый нож.
Но тот взмолился; «О столпы державы.
Меня убив, не будете вы правы!
Что за корысть вам и какой вам прок
Казнить меня, что нищ и одинок?»
Сказал огуз: «Проткнем твои бока
Мы на глазах второго старика.
К тебе мы не питаем чувства злого,
Но испугаем мы того, другого.
Когда поймет он, что постигло друга,
Богатство принесет нам с перепуга!»
Старик взмолился, плача и бледнея:
«Но тот второй старик меня беднее.
Вот и прикончите того сначала,
Чтоб смерть его меня бы испугала».
История об отроке, который рыдал над мертвым отцом
Был отроком разумным и достойным
Рыдавший над отцом своим покойным:
«Зачем, отец, тебя несут под кров,
Где нету ни циновок, ни
