он отполирован и наточен.
― Спасибо.
Ингрид прошептала:
― Я уверена, что для ярла будет честью носить его.
Моя улыбка тут же исчезла. Это был подарок не для меня, а для Снорри.
Когда я выходила замуж за Враги, я подарила ему меч моего деда, отполированный до блеска, а тот, что он подарил мне, был ржавым клинком, украденным из могилы дальнего кузена, и так плохо сделан, что рукоять отломилась посреди церемонии.
Логически я понимала, что моя семья должна была предоставить клинок для подарка Снорри, но неужели это должен был быть именно он? Это была последняя вещь моего отца, которая существовала. Он был дорог мне, и Ингрид, и Гейр знали об этом, но отдавали его Снорри, чтобы заслужить его расположение. Желание сказать ей, чтобы она забрала его обратно, переполнило меня. Вместо этого я сунула его в ножны.
― Фрейя, ― громко позвала Илва. ― Ты можешь поговорить с ней позже. Ярл не должен ждать тебя.
Желание развернуться и закричать на Илву, чтобы она заткнулась, почти захлестнуло меня, но я сдержала свой гнев, вместо этого наклонившись к Ингрид.
― Не оставайся. Это небезопасно. Возвращайся домой и предупреди всех, чтобы держались подальше, пока ярл не призовет их, понятно? С глаз долой, из сердца вон.
Снежинки, таявшие на ее лице, смешивались со слезами, но Ингрид кивнула.
― Поздравляю, Фрейя. Я знаю, ты не просила об этом, но, думаю, с ним ты найдешь больше счастья, чем с Враги. Ты станешь воином, как всегда мечтала. И ты сможешь использовать свою магию.
Я моргнула ― что-то в том, как она произнесла последнее слово, без шока или сомнений, послужило толчком к осознанию.
― Ты знала.
Ингрид прикусила губу, затем кивнула.
― Гейр рассказал мне несколько лет назад. Я думаю… я думаю, что сохранение тайны тяготило его. ― Выражение ее лица стало серьезным. ― Но я никому не говорила, Фрейя. Клянусь.
Тяготило его? У меня заныло в груди, и я посмотрела на грязь между нами. Большую часть своей жизни я скрывала свою магию, свое наследие, что означало скрывать это от всех, кого я когда-либо знала. Я ни разу не рассказывала, потому что понимала ― если мой секрет раскроется, пострадаю не только я, но и моя семья.
― Теперь это не имеет большого значения.
Ингрид крепко обняла меня, моя рука оказалась зажата между нами, а рукоять меча больно впилась мне в грудь.
― Это дар богов, Фрейя. Ты должна воспринимать его именно так.
Я не доверяла себе в том, что могу сказать, поэтому лишь кивнула и повернулась к ожидающим. Илва хмурилась, но взгляд Бьорна был устремлен на Ингрид, которая шлепала по грязи.
― Беру свои слова обратно, ― сказал он. ― Она не заслуживает лучшего, чем твой брат.
― Да что ты знаешь? ― пробормотала я, не потрудившись снова подобрать юбки, так как они уже были испачканы грязью.
― Очень мало, ― сказал он. ― Но я не глухой и не слепой, и я видел, как она превратила твою жертву в дар богов, чтобы не испытывать за нее вины. Хорошо, что ты отправила ее.
Он был прав, но слова Бьорна лишь усилили пустоту в моей душе.
Я чувствовала себя одинокой. Как будто передо мной стояла огромная армия, а все те, в ком я была так уверена, что они прикроют мою спину, исчезли. Глаза щипало, я быстро моргала, чтобы не дать слезам пролиться, но несколько все же вырвались, смешавшись с тающим снегом, стекавшим по лицу, пока я шла к берегу.
Я не успела сделать и нескольких шагов, как Бьорн схватил меня за руку.
― Трусость Ингрид не умаляет чести твоего поступка.
Сглотнув, я встретила его изумрудный взгляд и ответила:
― Я ни о чем не жалею, ― а затем вырвалась из его хватки и пошла дальше.
Собралась толпа, Снорри стоял в стороне с древней старухой, которая, как я предполагала, была матриархом, проводившим церемонию. Я перевела взгляд на длинный причал, возле которого стояло несколько драккаров, флаги на их мачтах развевались на ветру. Они были огромными, способными вместить не менее сотни воинов, и я позволила себе представить, каково это ― стоять в одном из них, когда барабанщик отбивает громоподобный ритм, а гребцы гонят драккар в бой. Каково это ― прыгать в воду, прикрываться щитом от дождя стрел, мчаться к берегу, где меч в моей руке будет сталкиваться с мечом моих врагов, когда мы ринемся в бой. Мои пальцы сжались на рукояти отцовского оружия, а сердце разогнало вялую тяжесть горя в венах и наполнило их огнем. Ведь Ингрид не ошиблась, что на этом новом пути, на который я вышла, будет много того, о чем пела моя душа.
И хотя бы ради этого стоило жить.
***
Церемония была краткой и безжизненной ― мы со Снорри сказали то, что нужно было сказать, а затем обменялись клинками, тот, что он дал мне, был недавно выкован и не заточен, и это было также лишено чувств, как и остроты. Если он и заметил, что меч, который я ему подарила, принадлежал моему отцу, то никак этого не показал. Однако в тот момент, когда церемония закончилась, в Снорри словно ударила молния Тира, наполнив его энергией, и он повернул меня лицом к толпе.
― Двадцать лет назад, ― воскликнул он, ― провидица произнесла пророчество о деве щита, дочери Хлин, рожденной под кровавой луной и призванной объединить народ Горных земель под властью того, кто распоряжается ее судьбой. Пророчество гласило, что ее имя будет рождено в огне богов. Двадцать лет я искал эту деву, охотился за женщиной, которая объединит наш народ против нашего общего врага, конунга Харальда из Северных земель.
Толпа беспокойно зашевелилась, некоторые выкрикивали проклятия в адрес конунга, правившего за Северным проливом.
― Многие из вас спрашивали, зачем мне жениться на этой женщине, когда у меня есть такая жена, как Илва, ― продолжал он. ― Позвольте заверить вас, что это не из-за любви или похоти, а ради вас, мой народ! Ибо эта женщина ― дева щита, дитя Хлин, ее предназначение раскрылось в огне Тира!
Он взял щит, который протянул один из его воинов, и протянул его мне. Моя кожа пылала жаром несмотря на то, что платье было пропитано талым снегом, и, взяв его в руки, я прошептала:
― Хлин.
Магия вспыхнула во
