это обычное дело, – подмигнул мне норвежец, забирая кружку, и у меня не было причин ему не верить.
Последним маршрутом нашего путешествия был автопробег. Каждый из участников группы сел за руль отдельного автомобиля. Нам предстояло преодолеть несколько сотен километров между Бергеном и Осло, поднявшись на занимающее центральные районы страны горное плато. На высоте до тысячи метров над уровнем моря протянулась своего рода каменистая пустыня. То здесь, то там, по разным сторонам дороги встречались одиноко стоящие домики. Некоторые участки были огорожены небольшой изгородью, но чаще всего представляли собой лишь скопление плоских валунов на берегу небольшого, кристально чистого озерца.
Ко мне в машину сел наш старый знакомый, новгородский гид из Бергена. В пути мы ненавязчиво беседовали о том, как норвежцы сумели обратить найденную на шельфе нефть на благо и процветание своей страны.
– Что это за домишки? – спросил я его, указывая на одно из строений.
– Это норвежские дачи. Сюда приезжают отдыхать от суеты жители больших городов.
– Грядок они, судя по всему, не заводят, – улыбнулся я. – Но, похоже, у многих нет даже электричества.
– Большинство домов питаются от солнечных батарей или энергии ветра. А грядок действительно нет. Но они и не нужны. Норвежцы отдыхают в одиночестве: сидят, смотрят вдаль, гуляют по камням, думают о жизни.
Спускаясь к Осло, мы попали в более тёплые и богатые зеленью места. На склонах гор большие пространства были покрыты плёнкой-паутинкой.
– Вот, вы хотели увидеть грядки, здесь норвежцы с успехом выращивают малину и клубнику.
– И что они с ней делают?
– А вот, притормозите, как раз здесь её продают. – Я съехал на обочину, остановив машину около импровизированного прилавка.
На пластиковом столе был выставлен большой ящик с отборной клубникой. Рядом в отдельной ёмкости лежали бумажные пакеты, одноразовые перчатки и совок, там же стояли электронные весы. Ещё в одной ёмкости лежали, зажатые прищепкой, наличные евро, отдельную банку наполовину наполняла мелочь. Цену за килограмм хозяин написал фосфорной краской на картонке, висевшей на спицах раскрытого над торговой точкой пляжного зонтика. Был даже небольшой кассовый аппарат и папка для чеков. Не хватало только одного – продавца.
– А кто всё это продаёт? – Я повертел головой, рядом не было ни дома, ни людей.
– Продаёт владелец одного из участков, что мы только что проезжали. Но сидеть здесь он не может, так как минимальная оплата труда в Норвегии – семь евро в час, а он, вполне возможно, столько не заработает. Тогда его на несколько сотен евро оштрафует трудовая инспекция, как бы это сказать, за эксплуатацию самого себя.
– Самого себя? – переспросил я.
– Именно так. Поэтому люди покупают клубнику сами: подъезжают, взвешивают, рассчитывают цену, оставляют деньги, при необходимости забирают сдачу и едут дальше.
Видя моё выражение лица, Андрей улыбнулся.
– Понимаю, я и сам когда-то жил в России. Но здесь такое возможно.
Внизу, наконец, появилась полоска моря и очертания раскинувшегося на его берегах города. Нас ждали два дня в Осло и долгожданное возвращение домой. «За спиной две с половиной недели приключений, которые запомнятся на всю жизнь», – такой финальный тост поднял я на гала-ужине перед вылетом. Но заходя в самолёт, сразу же прослезился, в далекую северную страну он привёз с собой гарь подмосковных пожаров.
Мысли по дороге с работы: зависимость хорошая и плохая
Иногда мне приходит в голову интересная мысль: жизнь каждого человека – это набор зависимостей, просто они делятся на плохие и хорошие. Мы привыкли осуждать алкоголиков и наркоманов, которые поставили свою судьбу в полную зависимость от внешних стимуляторов, разрушающих здоровье и личность. То ли дело марафонцы, любители йоги и фитнеса. Только если разобрать по полочкам биохимические процессы, протекающие в организмах тех и других, найдётся слишком много общего. И вещества, выделяющиеся в кровь у бегуна и любителя запрещённых веществ, во многом одни и те же. Не секрет, что у того, кто страдает на длинной дистанции, в кровь выделяется большая доза эндорфинов, призванных затуманить мозг, облегчить и обезболить мучительный процесс. А какое блаженство испытывает бегун, пересекая финишную черту, особенно если ему удалось попасть в призёры. Бывалые говорят, это чувство намного приятнее алкогольного опьянения.
Или любители модных сейчас йоги и медитации. Принимая позы, стимулирующие железы внутренней секреции, мастер духовных практик добивается того же эффекта – эндорфиновой бури, состояния полного расслабления и блаженства. К счастью, со значительно меньшим вредом для здоровья.
Увы, но на своей высшей ступени развития мы во многом так и остались млекопитающим, живущим согласно базовым инстинктам. Хотим, чтобы нам было хорошо, и не хотим, чтобы было плохо. Любим вкусно поесть, хорошо поспать, заняться сексом, покурить или совершить пробежку (смотря кто что выбирает), заехать вечером в фитнес с хорошей сауной или на сеанс расслабляющего массажа. Весь жизненный путь современного человека можно разложить на отрезки с циничным названием «от удовольствия к удовольствию». Если же мы долго не получаем заслуженную конфетку, становимся злыми, агрессивными и зарабатываем хронический стресс. Организм требует: «Дай кайфа!»
Что с этим всем делать? Да ничего, что можно сделать с процессом, заложенным природой. Выбрать из множества зависимостей если не полезные, то хотя бы не приносящие вреда, есть наилучший из предложенных вариантов.
Коварная аневризма
Аорта – главный сосуд нашего тела. По ней кровь, выброшенная мощным сокращением левого желудочка, устремляется к органам и тканям. В хирургии сердца к аорте особый подход и особое уважение. Совершая первые шаги в профессии, мы постепенно приближаемся к подключению аппарата искусственного кровообращения – манипуляции, которая, по сути, является лишь подготовкой к основному этапу, но для ординатора служит пропуском в мир большой кардиохирургии. Накладывая кисетный шов, чтобы потом, зажав пальцем вырывающуюся наружу алую струю крови, установить внутрь остроносую канюлю, ординатор впервые проникает в аорту. Затем, годы спустя, на первой самостоятельной операции протезирования аортального клапана молодому хирургу предстоит и вовсе разрезать стенку аорты хирургическими ножницами. Ещё одна веха профессионального роста – протезирование восходящего отдела аорты. У некоторых больных аорта расширяется, формируя аневризму, последняя может разорваться, и тогда человек мгновенно погибнет, либо стенка аорты расслоится, тогда у сосуда сформируется ложный ход, и пациента можно будет спасти, но счёт пойдёт на часы. Чтобы избежать опасных осложнений, хирург предлагает заменить участок аорты синтетическим протезом заранее, не дожидаясь разрыва. Выполняет эту непростую операцию, и, если всё прошло без осложнений, откидывается на кожаном кресле, делает глоток чёрного кофе и говорит сам себе: «Вот теперь я окончательно состоялся в профессии».
Проблема состоит в том, что аневризма
