времени — измерялось оно секундами, — и чуть левее Белой Глины на высоте, может, тысячи метров появился самолет. За эти недели, как началась война, люди уже научились отличать свои самолеты от немецких. Чубарь также без особого труда по звуку узнал советский бомбовоз, который направлялся на Крутогорье. Чубарь еще раз взглянул на дорогу, что пролегла у подножья волотовки, и, упираясь каблуками в твердый грунт, начал спускаться вниз, чтобы присоединиться к красноармейцам. Тем временем у моста между Шпакевичем и Холодиловым продолжался разговор.
— Сейчас где-то грохнет! — с восхищением сказал Шпакевич.
— Если долетит, — усомнился Холоди лов. Подошел Чубарь, Шпакевич и ему сказал: — Полетел наш! Сейчас где-то грохнет!
Но не успел скрыться бомбовоз, как в той стороне послышались короткие очереди, словно кто-то вспарывал мокрое полотно.
— Ну вот, я же говорил, если успеет долететь! — без особой уверенности в своей правоте сказал Холодилов.
Очевидно вблизи Крутогорья завязывался воздушный бой.
Холодилов не выдержал, побежал на Болотовку посмотреть.
Кончилось тем, что сильный взрыв вдруг потряс все окрест, и в небо взметнулся черный столб дыма.
Столб этот сперва рос вверх, потом вдруг заклубился, образуя огромный огненный шар, который постепенно ширился, заслонив желто-белым, соломенным дымом небо на северо-востоке.
На Шпакевича все это — и сбитый бомбовоз, и неожиданный пожар — подействовало угнетающе. Чубарь видел, как заходили у него на хмуром лице желваки. Шпакевич, как и Холодилов, отступал от запад ной границы, но привыкнуть к пожарам не мог, так же как не мог спокойно смотреть на убитых, жалость в нем всегда усиливалась чувством досады и беспомощности…
— Собственно, нам необязательно оставаться тут дальше, — вдруг решительно, с какой-то не знакомой еще Чубарю жесткостью в голосе сказал Шпакевич. — Сейчас вот взорвем мост и айда.
— Дотемна можно еще успеть на ту сторону, — будто подзадорил Шпакевича Чубарь, показав при этом на лес, черневший за Беседью.
Незаметно подошел Холодилов.
— И кто их, этих бомбардировщиков, пускает одних, без прикрытия? — пожалел он вслух.
— Что там загорелось? — спросил Шпакевич.
— Какая-то деревня.
— Может, Крутогорье?
— Нет, это ближе, — сказал Холодилов. — Сволочи, сбили над самой деревней. Два «мессера». Даже отрулить не дали. Теперь вот пожар. Горят избы. А летчик не успел выскочить. Низко летел. Кому-то снова сегодня нехороший сон приснится…
— Мы тут с товарищем Чубарем решили: надо взрывать мост.
— А я о чем тебе все время толкую? — склонил набок голову Холодилов.
— Все равно, — не обращая внимания на укоризненное замечание, продолжал Шпакевич, — немцы до утра не попрутся сюда. У них, должно быть, ночлег.
— Н-да, воюют фашисты с комфортом, — сплюнул Холодилов. — Все по расписанию. Обед, сон… Хотел вот какой-то чудак напугать к ночи, так и то не удалось!..
Красноармейцы постояли еще немного, словно скорбя, а затем двинулись к шалашику. Чубарь решил не отставать от них. В шалашике на увядшей траве лежали две красноармейские шинели и винтовка, видно, Шпакевича, так как Холодилов свою все это время носил при себе. Шпакевич сел на корточки, начал выбирать из шалашика вещи. Вот он подал Холодилову какой-то ящик. То была взрывмашина. Чубарь понял это, когда увидел, что от нее к мосту шел вдоль берега Деряжни черный шнур. Холодилов тут же достал из кармана ручку, приладил к ящику, сразу вспыхнула красная лампочка. Можно было производить взрыв. Шпакевич приказал всем спрятаться под обрывом, куда не могли долететь обломки, хотя заряд под средней опорой моста они положили небольшой. Холодилов прихватил с собой и взрыв-машину. Некоторое время Холодилов и Чубарь ждали под обрывом Шпакевича, тот почему-то задерживался возле шалашика. Холодилов сказал в друге сожалением:
— Напрасно спешим. Можно было бы сходить еще на ночь в деревню. К молодицам.
— Ну, времени для этого было достаточно, — засмеялся Чубарь.
— Разрешения ждали, — пошутил Холодилов. — От местного начальства — справку, заверенную печатью.
— Моя печать на белоглиновских молодиц, наверное, не подействует, — сказал Чубарь. — Тут не мое хозяйство.
— Тогда, может, на девок? — не переставал балагурить Холодилов.
— На девок тоже.
— Это они напрасно, — усмехнулся Холодилов. — Все равно немцы попортят. И без справок, и без печатей.
Чубарь с подчеркнутым интересом вдруг глянул на Холодилова, спросил:
— А у тебя семья есть?
— Нет, я холостой.
— А батька с матерью?
— Родители есть.
— Мне Шпакевич говорил, что ты сибиряк.
— Не совсем чтобы сибиряк, однако же…
— До вас далеко еще…
— Далеко.
Они замолчали. Холодилов почувствовал укор в словах Чубаря, который неожиданно перевел его шутливый разговор на вещи, всегда заставлявшие умолкать и задумываться самых отчаянных трепачей.
Наконец к ним спрыгнул Шпакевич. Подошвы его сапог глубоко вмялись в намытый песок на берегу, и следы, которые отпечатались у реки, начали наполняться водой, сочившейся снизу. Шпакевич опустился на колени, обхватил обоих за плечи, будто хотел столкнуть лбами, и зашептал Холодилову на ухо:
— Крути, брат!
Холодилов поставил взрывмашину на ракитовый корень, что локтем торчал из обрыва, забеспокоился:
— А там, на мосту, никого нет? Может, зевака какой вышел?
— Кого теперь понесет! — сказал Шпакевич. — А коли немцы, так сам бог велел!
Чубарь привстал, посмотрел на мост.
— Кажется, никого…
— Ну, машиночка, не подведи! — Холодилов потер руки.
В ожидании взрыва Чубарь втянул голову в плечи — дело это для него было непривычное, и потому даже захолонуло внутри.
Холодилов повернул ручку. Но взрыва не последовало. Обеспокоенные красноармейцы переглянулись, в глазах у каждого было недоумение. Шпакевич кивнул головой, показывая, давай, мол, еще. Холодилов снова повернул ручку. И на этот раз не последовало взрыва. Тогда Шпакевич взялся сам. Однако и у него взрывмашина не сработала — лампочка не потухала, а контакта не было. То ли выходная клемма отошла, то ли подвела мина, которую вместе с толовыми шашками саперы привязали к опоре под мостом.
— Холера, — почесал голову Шпакевич.
Холодилов вытер тыльной стороной ладони вспотевшее лицо.
— Этого еще не хватало!..
— Представляю, — нервно засмеялся Шпакевич, — что было бы с нами, если бы по мосту действительно…
Холодилов, встав во весь рост, бросился бежать к мосту — надо было проверить заряд. Вернулся оттуда, растерянно развел руками, мол, там все в порядке, а… Тогда Шпакевич снова начал поворачивать ручку взрывмашины, и снова напрасно.
Чубарь видел, как мучительно соображал что-то Шпакевич.
Наконец тот зло сказал:
— Черт, хоть еще один пожар разжигай!
— Но как? — пожал плечами Холодилов, он чувствовал неловкость перед товарищем за свою взрыв-машину.
— Конечно, самое лучшее — облить бензином, — с издевкой сказал ему Шпакевич.
— Чего захотел! — покрутил головой Холодилов.
Чубарь сразу же по-хозяйски прикинул:
— На этот мост хватило бы воза соломы.
— А что, председатель правду говорит, — ухватился за
