ждет прекрасное будущее в арбейтсхаузе. Герр Шпатц, вы скоро освоитесь. Какой день вы в Билегебене?
— Второй.
— Я обожаю эту женщину! Но вы чертовски похожи на местного, вы в курсе?
— Моя мать родом из Вейсланда.
— О, а об этом моя фройляйн не упомянула.
— Она не спрашивала о семье. Ее интересовали мои профессиональные навыки.
— И как же зовут… Хотя нет! Я хочу оставить этот секрет на сладкое! Так что давайте дальше, герр Шпатц. Спрашивайте! Спрашивайте!
Узкая Ахтшрассе сменилась безымянной улицей с глухими стенами их почерневшего кирпича по обеим сторонам. Здесь не было тротуара, дорога была общая для машин и пешеходов. Потом стены расступились, пропуская мобиль на овальную неправильной формы площадь с неработающим фонтаном посередине. Та сторона, откуда они приехали, представляла собой сплошную кирпичную стену, а другая состояла из узких разноцветных домиков в два-три этажа. Яркая краска придавала площади праздничный вид, но если приглядеться, то было заметно, что за домами никто особенно не ухаживал — стены облупились, некоторые окна забиты досками, а некоторые занавешены одеялами. Будто они переместились из квадратного и практичного Билегебена в какой-то другой город.
— Это Альтштадт, — Крамм остановил мобиль возле трехэтажного дома темно-красного цвета. — Раньше его называли…
— Люхтстад!
— Верно. Это то, что осталось от бывшей столицы Аанерсгросса.
Крамм заглушил двигатель и вышел из мобиля. Шпатц последовал его примеру. Рядом с невысокой полукруглой дверью блестела латунная табличка «Васа Крамм. Детективаная контора». Крамм загремел связкой ключей, и дверь со скрипом открылась. Чтобы последовать за своим работодателем, Шпатцу пришлось пригнуться.
Помещение было крохотным. Там едва помещался обшарпанный письменный стол и стул для посетителей. С мягкой подушкой и резной деревянной спинкой. Стул выглядел очень удобным по сравнению со всеми местами для сидения, с которыми Шпатцу пришлось столкнуться в Шварцланде. Через приоткрытую дверь было видно вторую комнату, чуть просторнее первой.
— Добро пожаловать, герр Шпатц! Вот здесь и будет ваше рабочее место! Сейчас вот только… — Крамм нырнул за стол и снова загремел ключами. Через мгновение возни он разогнулся и водрузил на стол портативную печатную машинку. — И ваш рабочий инструмент!
Шпатц нерешительно топтался в дверях, зачем-то пытаясь представить, как ему отсюда добираться до дома. Когда он шел сегодня на встречу с контролером, он как-то иначе представлял себе свою будущую работу. Он думал о должности инженера на большой фабрике или контору с огромными окнами и множеством письменных столов.
— Это место пользуется крайне дурной славой, — Крамм распахнул дверь в соседнюю комнату, и теперь Шпатцу было видно второй стол, потертый коричневый кожаный диван и кусочек деревянной лестницы наверх. — Поэтому мало кто рискует арендовать здесь место под контору. В некотором смысле слухи не врут, в глубине Альтштадта и правда скрываются всякие отбросы. Потому что он похож на сущий лабиринт, не всякий мобиль сможет проехать по его узким улочкам, — Крамм чем-то загремел, потом раздалось бульканье воды, потом — шипение примуса. — Полицаи иногда пытаются устраивать там облавы, но выкурить оттуда всякий сброд можно только если снести здесь все до самого основания.
— Почему же не снесли? Ведь остальной Люхтстад перестроили…
— По личному указу кайзера, — Крамм снова появился в дверях. С початой бутылкой шерри. — Есть разные версии, почему он так решил. Но лично я считаю, что в назидание. Чтобы показать, какой ужасной может быть жизнь, если не шагать в ногу с прогрессом, лениться и плохо работать. По рюмочке?
Под болтовню Крамма они переместились во вторую комнату. Выпили еще по рюмочке. Вся мебель в конторе, как сообщил детектив, осталась еще от прежних владельцев, довоенная. Кое-что пришлось выбросить, конечно, кое-что — отремонтировать. Диван выглядел заслуженным ветераном, однако оказался невероятно удобным, на нем хотелось развалиться и никогда не вставать. Во время разговора Крамм вскакивал, размахивал руками, то включал настольную лампу с мозаичным стеклянным абажуром, то выключал ее. Потом вдруг замолчал, замер и уставился Шпатцу в лицо.
— Нет, не может быть!
— Что случилось, герр Крамм?
— Мне не дает покоя твое лицо, Шпатц, — Крамм приблизился вплотную. — Оно мне кого-то здорово напоминает, но я не могу вспомнить, кого именно, и меня это угнетает.
— Герр Крамм, я могу просто назвать ее имя…
— Нет! — Крамм отвернулся и снова заходил по комнате. — Будет скучно, если это окажется просто какая-то вейсландская девица. Таких было сотни!
С одной стороны, Шпатцу было нечем гордиться — имя его матери не было ни его достижением, ни его победой. С другой — ему очень нравилось замешательство на лице самодовольного и самоуверенного Крамма. А тот еще раз обежал комнату, от двери поглядел на Шпатца через пальцы, сложенные квадратной рамкой, снова включил лампу. Потом снова выключил.
— Фогельзанг! Ты выглядишь как Фогельзанг, вот почему ты так нелепо смотришься на моем диване!
Шпатц улыбнулся, но продолжал молчать.
— Ты хоть знаешь, кто это?.. Хотя по лицу твоему довольному вижу, что знаешь! Во время войны Карла штамм Фогельзанг погибла в люфтшиффе, думали, что Блум была вместе с ней, но тело ее никто не нашел. Твоя мать — Блум штамм Фогельзанг?
Глава 4
Und der Haifisch der hat Tränen
Und die laufen vom Gesicht
Doch der Haifisch lebt im Wasser
So die Tränen sieht man nicht
(И у акулы есть слёзы,
И они бегут по лицу,
Но акула живёт в воде,
И слёз не видно).
Haifisch — Rammstein
— Просыпайтесь, герр Грессель! — Шпатц с трудом открыл глаза. За окном было сумрачно, редкие капли дождя отбивали по подоконнику рваный ритм. Расставаться с одеялом не хотелось. Хотелось повернуться на другой бок, и… — Герр Грессель, уже утро! Вам пора просыпаться!
— Спасибо, герр комендант, — Шпатц медленно сел на кровати и спустил ноги вниз. Поежился. Скинул с себя одеяло и прошлепал к зеркалу. Пригладил растрепанные волосы.
— Ты будешь приходить в контору к восьми утра, сортировать почту и следить, чтобы к моему приходу чайник был горячим. Затем занимать свое рабочее место и ждать посетителей, — так звучал официальный инструктаж Крамма.
— И все?
— Разумеется, нет! Еще ты будешь приводить в порядок мои старые бумаги, заодно познакомишься с моей работой. А потом… Впрочем, пока этого достаточно. Остальное оставим, когда ты войдешь в курс дела.
Шпатц зачерпнул немного зубного порошка из жестяной коробочки и сунул щетку в рот. Он чувствовал себя уставшим. Слишком рано приходилось вставать, чтобы успеть добраться до конторы
