Вчерашний переход сильно вымотал людей, поэтому мы не сможем прибыть вовремя, а значит, и время отставания увеличится.
– Надо доложить в Центр о сложившейся ситуации.
– Радист, сможешь обозначить смену шифра в эфире?
– Так точно, товарищ замком.
– Вот видишь, народ тоже понимает, что коней на переправе не меняют, – похлопав Тимофея по плечу, сказал старлей. – Так что всё в порядке, командуй, а если что – я подскажу.
Днём проводнику удалось заарканить горного козла, «Баха» разделал его и приготовил почти шашлык.
– Товарищ генерал, группа Брагина вышла на связь. – Голос адъютанта в селекторе был напряжённо взволнован.
– Зайдите, майор, докладывайте.
В просторный кабинет генерала вошёл коренастый с почти лысой головой тридцатилетний майор.
– Брагин погиб, командование на себя взял старшина, позывной «Хирург», отставание в графике движения объясняют необходимостью обхода камнепада и сменой горизонта – им пришлось подняться выше метров на четыреста, но к концу дня обещают наверстать часа два-три.
– Как погиб Брагин?
– Сорвался в пропасть.
– М-да, горы ошибок не прощают, – задумчиво протянул генерал. – Как они собираются наверстать время? Мяса у них нет, а на сухпайке они лишь сильнее вымотаются. А если с ходу придется ввязаться в бой? Что нам толку от такого геройства? И спецпрепарат они могут использовать только на возвращение.
– Отстранить «Хирурга» от командования? Замком у них старший лейтенант Ерофеев…
– Нет. Вмешиваться пока не будем, посмотрим, выйдут ли они в положенное время на связь.
– Не выйдут.
– …?
– Им неизвестно время выхода в эфир, сообщить о нём сможем только во время следующего сеанса. Передатчик отключился сразу после выдачи информации. Работают так, словно они в глубоком тылу врага.
– Ну, ты даёшь, майор, а они что, по-твоему, на первомайскую демонстрацию вышли? Они и есть в глубоком тылу. Ладно, следующим сеансом передай, чтобы горячку не пороли, берегли силы. И сообщите агенту, что группа идёт с опозданием.
Следующим сеансом Центр подтвердил полномочия «Хирурга» и дал координаты цели. Шли ходко, но хоть и старались наверстать упущенное время, экономили силы, помня – «горы ошибок не прощают».
⠀⠀ * * *
Павел Андреевич достал из ящика серванта несколько фотографий, отсмотрел и одну передал Насте.
– Это твой отец. Фотографировались перед самым выходом на операцию, капитан в центре – это он.
– Мама ждала его, я это помню. Мне тогда годика три было. Она надевала чёрный платок, и мы вместе с ней шли в церковь. Там она долго разговаривала с каким-то дедушкой, теперь я понимаю, что это был священник, а тогда он мне просто казался добрым дедушкой. Потом она вышла замуж и в церковь уже не ходила.
– Это ничего… живым надо жить. А без вести – это от того, что тело назад не вернули. Из того рейда вернулись только пятнадцать человек, и в том, наверное, была моя вина.
– Отчего?
– Я ими командовал. Неграмотно, неумело – как мог. Не было тех знаний, что есть сейчас, но это слабое оправдание. Этот рейд для меня стал поворотной точкой, я уже не смог уйти в сторону. Когда вышли к своим, написал рапорт, и меня отправили учиться, но не сразу…
⠀⠀ * * *
К тренировочному лагерю моджахедов вышли к середине следующего дня. До конечной точки нужно было идти ещё часов шесть…
До вечера наблюдали за передвижениями внутри лагеря, определили расположение штаба, складов с горючим и боеприпасами. До темноты сообща разрабатывали план действий, думали, как окружить быстро и безболезненно, но на обход требовалось время, а его как раз и не было. В ответ на радио Центр молчал.
Когда стемнело, подошли вплотную к лагерю. Неожиданно «Баха» доложил, что из подслушанного разговора двух караульных он понял, что завтра утром прибудут высокие гости из Штатов. Если на рассвете за ними пустятся в погоню две с половиной тысячи боевиков, домой вряд ли кому удастся вернуться, поэтому решили обождать ещё сутки.
После утреннего намаза всех боевиков построили в середине лагеря. Высокие гости уже прибыли. Из тюрьмы наверх подняли двенадцать человек и тоже привели к гостям, поставив на колени. К пленным подошли двенадцать подростков лет по тринадцать-четырнадцать и встали у них за спиной. Толпа в едином порыве крикнула: «Аллах Акбар». Руки подростков взметнулись вверх, и в следующую секунду каждый из них перерезал горло впереди стоящего пленника.
Кровь стыла в жилах от увиденного, а от сознания полной беспомощности ныло сердце. На висках «Хирурга» появилась первая седина, да и не у него одного. На повторное радио Центр приказал отойти на север и ждать агента, но как можно было уйти, не наказав моджахедов после того, что увидели.
Двадцать четыре человека против двух с половиной тысяч. «Раздолбаем грёбаный лагерь, тогда и вернёмся», – решили все в едином порыве. «Сколько жизней спасём своих же ребят, что бьются в Афгане против этих ублюдков».
План атаки разработали тут же. Пятёрка «Бахи» ушла снимать постовых сразу же, как стемнело. Пятёрка «Хохла» наставила растяжек по всему лагерю и уходила на север с правого фланга. Из них никто не вернулся, слишком близко оказались к складу с боеприпасами. Если бы только знали, что там снаряды с химическим оружием. Если бы только знали… Пятёрка «Магомета» заминировала склады. «Енот» со своим пулемётом прикрывал отход отряда на север и должен был косить всех, кто сунется в горы. «Хирург» с Ерофеевым взяли на себя ликвидацию гостей.
Фейерверк начался в три часа ночи. Американских советников и главарей, что расположились на ночь в глинобитном доме, забросали гранатами. Почти сразу же рванули мины арсенала. «Хирург» пошёл по правому флангу, но уже после взрыва. Ерофеев шёл слева.
Выскакивающие из палаток бандиты натыкались на растяжки и мины-лягушки. Минуты через две после первого взрыва рванул и склад с горючим. Осколками химического оружия накрыло пятёрку «Хохла», люди вспыхнули как спички. Пытаясь сбить пламя, они катались по земле, но это не помогало. Пробегавший мимо моджахед в панике выплеснул на кого-то из ребят ведро воды. Эффект был прямо противоположный, пламя вспыхнуло с такой силой, словно он на него не воду вылил, а ведро бензина. Пламя лизнуло ноги моджахеда, и его промасленные обувь и брюки тоже загорелись, он, что-то крича, в панике бросился бежать прочь. С противоположной стороны застучал пулемёт.
Живым факелом «Хохол» выскочил на «Хирурга», оря вовсе горло: «Химия». «Хирург» выстрелил ему в голову, прекратив тем самым мучения товарища.
Уходили по ущелью на север. В условленной точке агент уже ждал их. Шли через земли пуштунских племён, стараясь обходить селения стороной, не вступая в бой. До погранзаставы добрались через месяц. Пятнадцать человек, все, кто остался после ликвидации тренировочного лагеря.
Глава 3
Павел Андреевич открыл глаза. На полу было холодно, балконная дверь открыта, а в руках он сжимал телескопическую трубку пылесоса. В комнату заглядывали первые лучи солнца. Он сел, отложив трубу в сторону. Челюсти были сжаты так, что мышцы лица ныли от напряжения. Вновь пережитый ужас того боя оставил на его лице отпечаток усталости. Спрыгнув с дивана, Настя босыми ногами прошлёпала на кухню. Вскоре она вернулась к нему и присела на корточки, протягивая стакан воды.
Молодая женщина что-то говорила ему, тревожно улыбаясь, но смысл сказанного ещё не доходил до сознания. Он попытался взять стакан воды, но чуть не уронил его, руки ходили ходуном от вновь пережитого напряжения. Она поднесла воду к его губам. С трудом сделав первый глоток, Караваев закашлялся, пересохшее горло обожгло, словно спирта глотнул. Он сделал ещё несколько глотков, постепенно приходя в себя. Настя попыталась поднять его, но безуспешно. Она села рядом с ним на холодный пол и обняла его. Это было то, что нужно. Тепло молодого горячего тела, запах её волос пробудили в нём жизнь.
Караваев заглянул в её глаза, наполненные слезами беспомощности, погладил по лицу и, поцеловав в губы, спросил:
– Я тебя чем-нибудь обидел?
Настя отрицательно покачала головой. Её взгляд скользнул вниз, и она
