седины, вот только её лицо полностью испещрили, как каналы рек рисуют карту в песках морщины. Её лицо было суровым, нос казался, возможно, из-за возраста излишне длинным и заостренным на конце. А вот глаза её были удивительно тёплыми и светло-голубыми, как небо на рассвете весеннего денька.
–А я вас ждала. Птицы мне сообщили о гостях, – сказала она, и в доме послышалось курлыканье. Сизые голуби сидели на стропилах и поглядывали на нас своими красными глазками. Женщина улыбнулась.
–Меня зовут Изольда. Джека я знаю. А ты, похоже, та девушка которую ему удалось спасти. Я кивнула.
– Без вашей помощи я бы не справился,– сказал Джек и наклонил голову.
– Прошу,– сказала она, жестом приглашая нас в свой дом.
Мы зашли и тут же согрелись. В камине горело пламя. Пахло травами и печеными яблоками.
–Раздевайтесь, у меня в доме всегда тепло. Сейчас я вас накормлю, а потом и дела обсудим,– сказала она и захлопотала у очага. Снимая с верстака кастрюльки, горшки и сковородки. От нашей помощи она отказалась и мы с Джеком раздевшись меховые тулупы и вязаные шапки, сели у камина на деревянные табуретки и сняли сапоги. Курлыкали голубы, то и дело, щелкая клювом и поднимая крыло. Я увидела небольшую лесенку, ведущую на второй этаж. В стене была ещё одна дверь. Кухня разделялась от гостиной с камином только полками, на которых лежало всевозможное нечто в бутылках, плошках, горшках и склянках. Порошки, перья, пучки трав, ракушки, странные амулеты и чучело белки и совы с вытаращенными глазами. Несколько шкафов с книгами у стены, письменный потрескавшийся от старости стол, на котором лежали толстые книги в кожаных обложках, письменный прибор и золотистое перо неизвестной мне птицы с тонким заостренным концом. Возле окошка стояло несколько больших горшков, в котором явно круглый год росли травы, и зелень. Там же у окошка я увидела нечто прицепленное к потолку, точно смятый тюфяк на верёвке.
–Что это?– тихонько спросила я Джека.
– Это гамак,– пояснил он. Такая кровать,– он улыбнулся и добавил, что на таких подвесных постелях спят корабельные матросы.
–Гамак очень практичен,– вставила своё пояснение Изольда, услышавшая мой вопрос. Мой домик очень мал, так экономиться полезная площадь, сказала она и с улыбкой пригласила нас к столу.
Стол был круглый с линялой скатертью. В тарелках лежал вареный картофель, парёная репа, солёные огурцы, да мочёные яблоки. В металлическом чайнике был заварен компот из сушеных плодов и ягод. Ржаной хлеб, сыр, черничное варенье и блины были на десерт. Джек достал кусочек сушеного мяса, решив её угостить. Изольда покачала головой и сказала, что она мясо не ест. Он спрятал мясо в торбу, решив не обижать гостеприимную хозяйку. Мы ели за двоих и почти смели всё угощение со стола. Изольда ела мало, тщательно пережёвывала пищу и ничего не спрашивала. Только когда мы насытились и вдоволь напились компота с блинами, она убрала посуду в мойку и начала задавать вопросы. Нельзя сказать, что она спрашивала. Джек просто рассказывал всё что знал, и как всё было. Иногда она переводила взгляд на меня и тогда я уточняла некоторые моменты. Она выглядела очень задумчивой, но не высказывала собственных мыслей, рассуждала в уме, что-то прикидывала и, то и дело хмыкала.
–Хорошо,– наконец сказала она, а затем добавила.
–Идите, ка лучше хорошенько выспитесь. Рукой она указала Джеку на лестницу на втором этаже.
– А тебе,– обратилась она ко мне, придётся спать здесь,– сказала Изольда и направилась к своему гамаку, который расправила, и он стал отчасти напоминать верхнюю часть постели. Только потом я узнала, что верхний этаж предназначен исключительно для гостей, а те, кто остаются у неё дольше, чем редкие гости, спят в гамаках. Я долго ворочалась с боку на бок, всё пытаясь устроиться поудобнее, то и дело, бросая взгляд за окно. Она же тихо посапывала в своём гамаке – и честно сказать я завидовала её умению и спокойствию. И всё же когда почти рассвело я, наконец, с мыслями чтобы лечь на голом полу всё же заснула, а когда проснулась, то Джек ушёл.
–Как ушёл, а я?– возмущённо задала я вопрос Изольде.
–Ты девочка моя, пока Джек будет выполнять моё поручение, останешься со мной. Я проверю все твои умения и решу, стоит ли брать тебя на охоту за хрустальным ягнёнком. Я сглотнула ком в горле. Вот как получается. Джек просто взял и бросил меня с ней и ничего не сказал. Почему он не разбудил меня. Как он мог поступить так несправедливо со мной?
Мы не завтракали, а пошли по горной тропе начинающейся за её домом к роднику с двумя большими вёдрами. По пути она сказала, что теперь моей обязанностью будет носить каждое утро воду. Затем она показала мне далёкий горный холм, на котором можно было рассмотреть, как паслись хрустальные ягнята. Там лежал снег и при солнечном свете их шкуры сверкали точно брильянты.
–Как поешь девочка, то я дам тебе специальные рукавицы и щётку и расскажу что делать. А пока что , -Изольда с лёгкостью взяла у меня тяжёлые глубокие вёдра обитые деревом и металлическими заклёпками на бортах. –Видишь эта тропа уходит вниз, ты должна спуститься туда и нарвать ледяных цветов и смотри, нарвёшь и не выпускай их из рук, во что бы они не превращались и чем бы не страшили или пугали тебя. Поспеши девочка, если скроется солнце, то ещё не скоро у тебя появиться очередная возможность. Я сглотнула, и скрепя сердце поспешила спуститься по тропе. Снег сверкал. Блестел на солнце иней. Мои сапоги то и дело скользили, но вот я очутилась на проталине возле ущелья, на котором в снегу произрастали белые цветы с чёрной бусинкой вместо сердцевины. Их листья были мягкими, стебли с виду скользкими и холодными как сосульки. Они качались сами по себе без ветра, точно танцевали. Мне было страшно подходить к ним. Страшно брать их в руки. Стоило мне приблизиться как их покачивание прекратилось. Чёрные пуговицы в сердцевинах цветков, точно уставились на меня. Они ожидали. Я не хотела прикасаться к ним. Но выбора не было. Я сорвала три цветка, как солнце скрылось, и все остальные цветы мигом скрылись под снег. Я испугалась, прижала цветы к груди и вдруг чуть не выпустила их, потому что с виду они были точно гремучие змеи, извивающиеся в моих руках. Они шипели, раскрыв пасти я вздохнула, хотя сердце в груди билось точно
