меня… но не хочешь признаться…
«Он знает! Какой ужас! Он не должен был догадаться! Никогда!»
Иван опустился на колени на залитой водой мостовой и потянул меня к себе:
– Иди ко мне, ладо!
Струи ливня заливали его лицо, с волос потоком стекала вода.
«Никогда он не будет более желанным, чем в эту минуту».
За его спиной, в туманных очертаниях гор, за цепью древних Каф, где зимуют мудрые драконы, гигантские змеи и сказочные великаны, привиделась мне крепость. Близкий холодный океан дышал на сосновый бор, за которым скрывались городские и сторожевые башни, деревня под крепостными стенами, лоскуты аккуратно убранных полей. Большак, петляя вдоль леса, заболоченных низин и бесконечных бар [21], убегал южнее, к Господину Великому Новгороду. На перепутье большак делал крюк и уходил в лес, к болоту. Заросли аира шелестели мечевидными листьями у воды, испуская сладко-горький аромат. На развилке стоял старинный агалматъ [22] Велеса. Прикрытые веки истукана поросли мхом, и тишина вокруг стояла такая, будто на сто вёрст вокруг нет ни зверья, ни человека.
«Иди ко мне, ладо!»
Витязь в кольчужном юшмане, верхом на вороном жеребце, склонив копьё к земле, стоял перед истуканом, всматриваясь в даль, раскинувшуюся за божеством на многие версты. Почти у самого горизонта сверкал на солнце кипейными полотнищами высокий шатёр… А за белым шатром, за ледяной чертой – долгий изгиб берега, называемый Лукоморьем. По низинам курчавится белый лечебный мох, растёт клюква и морошка, а у самой воды близ старых высоких сосен, где лежит первозданная грань суши и моря, точит Зуб-камень ночная волна и бежит к озерку, окружённому белыми берёзами, невиданное, неслыханное лесное зверьё.
Внезапно дождь прекратился, будто резко повернули ручку в душе. Солнце ярко ударило в глаза. Я заслонилась рукой от слепящих лучей и огляделась. Вокруг ни души – ливень всех разогнал. Редкие крупные капли падали с листьев промокших насквозь деревьев.
Но вот из парикмахерской вышла на порог женщина с сигаретой и с любопытством уставилась в нашу сторону. На мосту кто-то оживлённо размахивал руками, прохожие один за другим будто вырастали из пустоты. Воздух наполнился звуками, которых минуту назад не было. Стены домов выросли и придвинулись к набережной.
Над головой на ветке громко каркнул ворон. Я вздрогнула и всё испортила – как можно равнодушнее возразила:
– Ты ошибаешься… Я вовсе не люблю тебя! Удачный секс ещё не повод для долгосрочных отношений.
Вано побледнел и опустил голову.
– И что же может послужить поводом? Скажи, может, пойму, – кривая усмешка исказила красивое лицо.
– Любовь. Взаимная.
Вано ещё больше побледнел, но продолжал смотреть на меня, сверкая очами. Солнце заслонило маленькое облачко. В полумрак погрузился правый берег Куры, и люди на набережной превратились в тени. Мне показалось, что и сам Иван изменился, преобразился из светлого в тёмное. Чёрные, смоляные волосы неровными прядями обрамили худое лицо, гневно блестели бездонно чёрные глаза.
Вано поднялся с колен – на джинсах расползались тёмные пятна воды, влажная сорочка прилипла к телу. Он раскинул руки, будто собирался взлететь. Вано подставил небу влажное лицо. На крепкой шее поднялся и опустился кадык.
Я почувствовала его боль. Ему больно, ему нечем дышать. На лице появилось выражение муки. В какой-то момент я испугалась, что на раскинутых ладонях проступят стигматы. Иван стоял близко к парапету, спиной к реке. Я решила, что сейчас он опрокинется навзничь и крестом рухнет в мутную воду.
Но он опустил руки и посмотрел на меня пристально.
– Подойди ко мне, – попросил он тихо.
«Если я подойду к нему сейчас, то уже никогда не уйду!»
Я сделала шаг назад. Зябко поёжилась, положив руки в карманы, и покачала головой:
– Нет!
В кармане плаща я нащупала лепесток розы, который положила туда в день приезда. К моему удивлению, лепесток не завял, оставался таким же свежим. Крошечный, он один благоухал, как большой розовый букет. Аромат роз окутал меня.
«Сердце ноет… Запах её чувствую, словно она рядом, в двух шагах от меня», – вспомнились слова молодого человека, что я невольно услышала, проходя в тот день мимо цветочного магазина в переулке у вокзала.
Теперь я была уверена, что говорил Иван… и вовсе не о цветах, как тогда я подумала. Стоило ему произнести это, в следующее мгновение лепесток слетел мне в руки…
«Кто ты?»
Я испуганно взглянула на Ивана.
Меня не оставляло чувство, что когда-то раньше мы уже встречались и знает он обо мне гораздо больше, чем я о нём!
«Не помню! Я так хочу всё вспомнить! Хочу вспомнить!!!»
Лепесток сорвался с ладони и, подхваченный порывом ветра, унёсся ввысь.
Вано проводил лепесток взглядом, и мне показалось, вздохнул с облегчением. Он приблизился и, взяв меня за подбородок, взглянул в глаза:
– Чего ты боишься? Выходи за меня. Обещаю, любовь приложится… и удачный секс тоже. Я защищу тебя от любых невзгод. Я помогу тебе всё вспомнить! Или… у тебя кто-то есть? Кто? Горын? Корней? Ты его выбрала? – спросил он глухо.
В полумраке его глаза казались почти чёрными с ярким синим ободком вокруг зениц. Странно… Редкий цвет глаз. Единственный в своём роде, но мне показалось, что человека с такими глазами я уже когда-то встречала. Чёрные волосы, тонкая ниточка серебристого шрама на правой щеке…
«Инкуб?»
«Инкуб? Что за имя странное? Где я могла его слышать?»
Но вот солнце прошло мимо облака, и волосы Ивана заблестели золотистым русым блеском, а глаза из чёрных превратились в ярко-синие.
«Я больна…»
Вано молчал и смотрел на меня с ожиданием. Я примирительно улыбнулась:
– Мне пора… Успеть бы вернуться к ужину – и тётя не любит, когда опаздывают к столу. Не хочу расстраивать её напоследок.
– Я поеду с тобой. Хочешь, сяду за руль? – Вано всё ещё был бледен, но решительно протянул ладонь.
Я покорно отдала ключи.
– Загадала желание? – спросил он с непонятным волнением.
– Какое желание?
– Лепесток розы выпустила на ветер. Есть поверье, что желание нужно загадать и оно обязательно сбудется.
– Да, загадала.
– Какое? – Вано пристально посмотрел на меня.
– Не скажу. Зачем тебе?
Он тяжело вздохнул и провёл рукой по груди, будто унимая сердце.
– Мы не могли с тобой раньше встречаться? – спросила я невпопад. – Я хочу сказать… ещё до поезда. У меня навязчивое чувство, что мы виделись раньше, были знакомы.
Вано закрыл лицо руками и коротко хохотнул:
– Господи, дай мне сил!
Я надулась:
– Не вижу ничего смешного. Я загадала… чтобы вспомнить то, что забыла. Понимаешь… у меня была травма и некоторые события… из тех, что произошли до приезда
