На родителей – за то, что они развелись. На папу – за то, что он пропал. На себя – за то, что превратился в волка. Уиллу казалось, что вокруг одни враги.
– Знаешь что?! – не сдержавшись, заорал он. – Тебя это вообще не касается!
Лайнус попятился.
– Наверное… надо на несколько дней отложить расследование, – растерянно произнёс он. – Айви… и тебе тоже… нужно немного остыть.
– Ты прав, – кивнул Уилл. – Может быть, нам просто больше не стоит общаться.
Он вошёл в дом и изо всех сил хлопнул дверью.
Глава 7
Имя на надгробии
Уилл всегда любил праздновать День благодарения. Конечно, на Хеллоуин было очень весело наряжаться, а на Рождество он получал подарки, но именно Дня благодарения Уилл с нетерпением ждал весь год. По традиции в семье Хантеров в этот день готовили мужчины. В пять лет Уилл помогал папе делать пюре, но налил слишком много молока, и получился картофельный суп. В восемь он приготовил запечённую фасоль, перепутав томатный соус с грибным, и в результате то, что лежало в миске, выглядело отвратительно. Два года назад Уилл с папой забыли включить таймер, и индейка почти обуглилась. Короче, каждый раз что-нибудь происходило, однако даже неудачи превращались в приятные воспоминания и повод для шуток.
Уилл подумал: в этом году им будет не до смеха.
Что такое День благодарения без папы?
Он взял телефон и набрал папин номер. Гудки, гудки… и автоответчик.
– Папа, это опять я, Уилл. Э… День благодарения уже скоро, и я вспомнил, как в прошлом году у нас наконец всё получилось, только я уронил суфле. А ты так смеялся, что у тебя вино пошло носом… – Уилл улыбнулся и тут же чуть не заплакал от нахлынувших воспоминаний. Он не знал, что ещё сказать. Он терпеть не мог голосовые сообщения. Ему хотелось поговорить с папой. Куда он пропал? У него много дел на работе? В новой семье? Уилл знал, что папа уехал из Бруклина, поскольку ему предложили работу в Калифорнии. Но другой часовой пояс не повод оставлять звонки сына без ответа. Уилл спохватился, что автоответчик ещё работает, и сказал:
– Пожалуйста, позвони мне. Пока.
От досады ему захотелось разбить мобильник о стену.
Телефон зазвонил, и у Уилла подпрыгнуло сердце.
– Папа!
– Нет, это я, – ответил Лайнус.
Уиллу показалось, что сердце выпало из груди и разбилось о пол.
– Чего тебе?
– Я звоню потому, что прошла уже неделя. Я по-прежнему не могу понять, почему вы с Айви поссорились… однако нам нужно вернуться к расследованию. Время поджимает. До полнолуния осталось две недели, и я подозреваю, что тебе уже надоело мыть шампунем всё тело.
– Если Айви извинится, я её выслушаю, – ответил Уилл.
В трубке послышалось громкое «Ха!», и он услышал на заднем фоне голос Айви:
– Ни за что! Передай ему: пусть извинится первым! Это он начал!
– Ты включил громкую связь? – сердито спросил Уилл.
– Вы просто невыносимы! – сказал Лайнус обоим.
– Передай, что я не извинюсь, пока он не извинится! – заорала Айви.
– Моя сестра отказывается идти на уступки, – вздохнул Лайнус. – Уилл, пожалуйста, давай ты извинишься?
– Нет, – отрезал Уилл.
Хочу сообщить тебе, дорогой читатель, что люди упрямы. Упрямство, порождённое гордыней, – скверное свойство, и оно, смею добавить, редко приносит пользу. Если бы мой отец совладал с собой, у нас была бы здоровая, любящая семья. Он болел бы за меня на школьных матчах и смотрел, как я учусь протыкать вампиров осиновым колом. Вместо этого он предпочёл поддержать глупую старомодную традицию: якобы стыдно иметь в семье чудовище! Он, очевидно, не понимал, что дети ничего не могут с собой поделать и что быть чудовищем необязательно плохо. Главное – как мы распорядимся своей чудовищностью.
Уилл и Айви оба отказывались извиняться первыми.
– Значит, мы зашли в тупик, – Лайнус тяжело вздохнул.
– Да, – ответил Уилл.
– Уилл, пожалуйста, – зашептал Лйнус. – Умоляю. Ты же не маленький. Извинись – и мы найдём аконит, победим Фуцветок и вернём тебе человеческий облик. Неужели ты хочешь прожить всю жизнь, каждый месяц превращаясь в настоящего волка?!
Уилл очень хотел расколдоваться. Но, подумав про Айви, про то, как она хамила папе… снова вспыхнул:
– Не буду я извиняться. Пока, Лайнус, потом поговорим.
В ту ночь Уиллу снилось, что он бежит по длинному коридору за папой. Каждый раз, когда он уже почти настигал его, папа исчезал за дверью, и, как бы быстро Уилл ни бежал, ему не удавалось его догнать.
Проснулся он от холода. Уилл потянулся за одеялом – и не нашёл его. В отдалении шумело море. Пахло солью. Свет луны озарял кресты вокруг.
– Опять… – прошептал Уилл.
Он стоял на эмерсонском кладбище. В пижаме. Как в прошлый раз.
Уилл поспешно спрятался за надгробием, боясь снова столкнуться с Оззи и Чёртовой Дюжиной. Впрочем, зловещего пения слышно не было. И костёр не горел. Уилл увидел знакомый серебристый свет, и появившаяся лисичка потёрлась мордой о его ногу.
– Дина Айрис, это ты меня сюда вызвала?
– Мир полон боли, зла и бед, и у тебя ответов нет, – сказала лисица. – Об этой встрече попросил ты сам. Поговорить о прошлом надо нам. – Она поманила Уилла лапой, и Уилл побежал за ней, стараясь не налететь лицом на сухую ветку. Чем дальше они уходили, тем неразборчивей становились надписи на могильных плитах: под ними лежали люди, умершие не в двадцать первом и даже не в двадцатом, а в девятнадцатом веке.
Лисица остановилась у чьей-то могилы, и Уилл, тяжело дыша, спросил:
– Зачем… ты… побежала?
– Правда просто не даётся. Кто потрудится – добьётся.
– Почему ты всегда говоришь загадками?
– Предписанное честно исполняю: я не могу открыть всё то, что знаю. Но мне внимай, не опасаясь зла: тебе я весть сегодня принесла. Мы Эмерсон давно храним – судьбою связаны мы с ним. Ведь с давних пор ведётся так, что ведьма – наш смертельный враг.
– Прости, но я ничего не понимаю, – сказал Уилл. – Пожалуйста, уточни.
– Растает мрак, уйдёт беда, а ты, дружок, взгляни сюда. – И лиса хвостом указала на ближайшее надгробие.
Надпись гласила:
ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ УИЛЬЯМ ДЖОН ХАНТЕР
1846–1870
Уилл попятился от собственного имени, начертанного на могильной плите, едва подавив крик:
– Это… я?! Это моя могила?!
Лисица покачала головой:
– Нет.
– А. Я так и подумал, – кивнул Уилл. – Меня зовут Гильермо Бенджамин Хантер, а вовсе не Уильям Джон. Разумеется, это не я.
– Да, это давний предок твой здесь спит под крышкой гробовой.
– То есть мой родственник? А почему я этого не знал?
– Время мчится, мир широк, правду прячут под замок. Там не знаешь ты ответа, где всего нужнее это.
– Зачем ты привела меня сюда?
– Ты получил чудесный дар отнюдь не просто так. Уилл, который здесь лежит, был злу первейший враг. Он город спас в годину бед и дал торжественный обет, что в Эмерсон семья его не впустит злое волшебство.
У Уилла голова шла кругом:
– То есть я вижу чудовищ, потому что здесь жил мой предок? Какой-то другой Уилл Хантер спас Восточный Эмерсон и дал обещание за всех своих потомков?
– Долг станет тяжек, мальчик мой, когда грядёт смертельный бой.
– Я уже ненавижу твои стишки, – пробормотал Уилл. Он опустился на колени у могилы и провёл пальцами по надписи. – Значит, мой прапрапрапрапрадедушка, или как там его, жил здесь, в Восточном Эмерсоне… – Он не успел договорить – Дина Айрис насторожила уши:
– Зло приближается с востока, оно внезапно и жестоко. Враг скоро встанет за плечом – ты сделай вид, что ни при чём.
Уилл открыл рот, чтобы переспросить, но Дина продолжила:
– Дружок, ещё один совет: не торопись ответить «нет». Про гордость глупую забудь: с друзьями легче трудный путь. – И, превратившись в червяка, лисица скользнула в землю и исчезла.
В дальнем конце кладбища заклубился туман, в котором проступил чей-то зловещий силуэт.
Съёжившись за старым надгробием, Уилл буркнул:
– Я один, босиком, на кладбище, посреди ночи… опять! Большое тебе спасибо, Дина Айрис.
Как только загадочная фигура проскользнула мимо, Уилл осторожно двинулся в другую сторону. И почти у самых ворот он в потёмках
