бороться, просто выходят и фигачат.
– Кто кого фигачит?
Зоя ничего не понимала из того, что трещало радио «Глеб», и в какой-то момент вообще выпала из разговора.
– А потом наши решили, что изгонять всех этих бесов очень затратно, поэтому мы больше таким не занимаемся, – выдал Глеб, когда Зоя уже задремала.
Анафид дёрнулся, Зоя от неожиданности вздрогнула.
– В смысле? – Ей не верилось, что это правда, может, послышалось?
Не могло же быть на самом деле так, что жертв нечисти не спасали. Глеб понял, что сболтнул лишнего, и поспешил исправиться:
– Я имею в виду, что мы совсем сложные случаи… – Он замялся. – Короче, если от души ничего не осталось, то и спасать там нечего. Вот.
Анафид напрягся, Зоя выжидательно смотрела на Глеба, а тот стал копаться в мешке с гостинцами в поисках неизвестно чего.
– И как вы понимаете, что можно не спасать? – вкрадчиво уточнила Зоя.
Глеб поднял глаза на девушку:
– Не знаю, я же ещё стажёр.
Анафид захохотал. Зоя чувствовала, как запульсировала спина, задёргался позвоночник, отчего отдавало в голову. Она обхватила себя руками и скрючилась на стуле.
– В тебе же анафид? – Олух явно не понял, какой эффект произвели его слова. – Говорят, что на очередной поворот Колеса он может раздвоиться и захватить сразу два тела.
Нечисть заинтересовалась, покрепче вцепилась в Зою и спросила её голосом:
– А уже бывали такие случаи?
– Босс говорил, что да.
Анафид удовлетворённо заворчал.
В момент, когда чёрт влетел в спину и свет померк, Зоя подумала, что это конец. Когда Скат Иваныч нарисовал на позвоночнике какой-то знак, сказав, что это затормозит анафида, пока они ищут способ вытащить его из тела, надежда вернулась. Но после всего, что наговорил Глеб, у Зои не возникло и сомнения в том, что тогда вечером, когда она вышла выносить мусор, слушая новый альбом любимой группы, она уже погибла.
Бес вызывал двоякие эмоции, он пробирался в сознание и подменял понятия, стало казаться, что этот незваный гость нуждается в новом теле. Он же тоже хочет жить. Ему одиноко. Всякие-разные оттого и тянутся к людям, что те живые. Пока живые.
Зоя пропустила момент, когда пришли босс и ещё два мутных стражника. Скат Иваныч выглядел озабоченным. Он тяжело опустился на стул и смотрел на девушку до тех пор, пока она не посмотрела в ответ.
– Тебе надо бороться, – строго сказал он.
– Зачем? – уточнила Зоя. – Вы же всё равно с такими, как я, ничего не делаете. Как раз повод дождаться и добить.
Босс ничего не ответил, медленно всем телом повернулся к Глебу и посмотрел. Точнее, он именно что ПОСМОТРЕЛ. В его взгляде было что-то очень древнее и злое. Глеб быстро заморгал, потом схватился за нос, из которого хлынула кровь.
– Не дал Великий дуб тебе мозгов. – Голос звучал тихо, отчего становилось ещё страшнее.
Анафид забился в уголок сознания, и Зоя почувствовала, что ей стало легче. Вот бы Скат Иваныч никогда не уходил. Этот странный большой человек вызывал уважение и трепет.
– Босс, – Глеб скулил, размазывая по лицу кровь, сопли и слёзы, – я не хотел. Это всё бес, эта тварь меня испытывала.
– А мы не даём себя испытывать, мы сопротивляемся, – так же тихо проговорил Скат Иваныч.
Остальные стояли как тени. Зоя не знала их имён, да они и сами не вызывали желания знакомиться. Бес внутри Зои очень интересовался ими, но и он не мог пробиться сквозь охранный морок.
Глеба отпустили, тот уполз в угол кухни, где просидел остаток вечера, заваривая чай.
Скат Иваныч молча сидел рядом с Зоей и смотрел то на стажёра, то на девушку.
– Скрываются за сознанием. – Анафид осмелел и снова забрал голос Зои. – Не вижу их. Коллективный разум!
Скат Иваныч повернулся к анафиду. Зое стало жутко. Нарывается чёрт, а прилетит ей.
– И имён не слышу, – продолжал анафид. – Глеб ваш сразу раскрылся. Глупый стажёр…
– Ты не говоришь, и я тебя не слышу. – Слова босса отразились от стен, содрогнулся стол, и Зоя почувствовала, как внутри свернулся кусочек металла. Стало очень больно.
Она упала со стула и заверещала. Тело казалось раскалённой кочергой. Заткнувшийся внутри анафид был в ярости.
Скат Иваныч поднял девушку на руки и перенёс в комнату на кровать.
– Наблюдай, – обратился Скат Иваныч к стажёру. – То, что делает тварь, подскажет, как её вытравить, давай подтверди мои догадки!
Глеб молчал и во все глаза смотрел на босса. Лучше бы пошёл Брют, лучше бы он наблюдал, а потом отвечал на сотню вопросов. Но Скат Иваныч отправил зама разбираться с убийствами. Пограничников взял для подстраховки, кто знает, что выдаст загнанный в угол анафид.
А бес внутри Зои метался и выл. Рвал на части душу и тело, выжирал из Зои Зной остатки жизни.
– Разрыв-трава, – вдруг выдал Глеб. – Она оружие, она же и лекарство. Если правильно подобрать дозу, то разрыв-трава может уничтожить тварь внутри человека.
Скат Иваныч улыбнулся, анафид затих.
– Но если ошибиться и дать на крупинку больше, то тогда ничего не останется ни от человека, ни от демона, – договорил стажёр.
– Верно, – кивнул босс. – Не зря тебя Стража выбрала.
– Единственное, – Глеб замялся, – я слышал, что запасов разрыв-травы давно нет. А чтобы собрать новую, требуется полгода.
– Есть запасы. – Скат Иваныч сел на стуле поудобнее. – Для сохранности небольшую часть этого оружия спрятали в Явном мире, я дам контакты. Вам всё равно идти в Явь по нашему делу.
Глеб кивнул.
– Ты говоришь, и я тебя слышу, – сказал босс Зое Зной.
Анафид завыл, Зоя чувствовала, как дёргаются нервы в самом позвоночнике. Как раскалился невидимый знак-закреп.
– Вы твари больше, чем мы, – рычал анафид. – Хуже вас только Лихо. Оно и до вас доберётся! Сожрёт изнутри, поиграет и сожрёт!
– Так оно и тебя сожрёт, – философски заметил Скат Иваныч, – если окажешься у него на пути. Беда никого не щадит.
Босс ещё немного понаблюдал за нечистью, чему-то кивнул и ушёл. Анафид вздохнул свободнее, будто расправил крылья. Возможно, у него когда-то были крылья, но он так часто вселялся в людей, что уже и забыл, что значит летать.
Зоя встала и, пошатываясь, добралась до кухни. Там сидел Глеб.
– Забавно, когда я в первый раз узнал про верес, то думал, что ударение там на второй слог, типа верéс, а оно на первый. Ве-ерес. – Стажёр вёл себя очень осторожно, понимая, что в несчастной жертве сидит очень злое чудище и стоит сказать ещё что-нибудь лишнее, как тварь порвёт все закрепы и рамки.
– Что делает разрыв-трава? – тихо
