обещании, — отвечает он.
Судорожно сглатываю. От страха у меня начинают подрагивать ноги.
— Да что же ты такая медлительная, — в сердцах бросает мой спаситель, выталкивая вперед, — ах, вот оно что! Он умудрился на тебя нацепить поводок. Ух, и хитрюга же этот паршивец.
Оглядываюсь, от моего пояса тянется тонкая серебристая нить и теряется в темноте. Как я это не почувствовала? Парень дергает за нить, отрывая его от меня, хватает проплывающую мимо рыбину и прицепляет этот поводок за её плавник, отпускает. Рыбина, почуяв свободу, стремительно уносится прочь, бешено работая хвостом. И в тот же миг где-то позади нас раздается нарастающий гул, вода вспенивается, обдавая нас волной, и я обязательно бы упала назад себя, если бы когал вовремя не подхватил бы меня.
— Это Аргаст, — говорит он, обеспокоенно оглядываясь на темные деревья, и у меня от страха сжимается сердце. — Бежим!
Теперь бежать легче, словно с меня сняли утяжелители, но продвигаться в толще воды всё равно сложнее, чем по земле. И разум мне подсказывает, что Аргаст в своей водной стихии гораздо быстрее нас.
— Сюда! — Когал тянет меня в темную узкую расщелину. — Спрячемся здесь.
Впихивает меня в теснину и залазит следом. Как раз вовремя — словно водяной вихрь, мимо нас проносится Аргаст. От напора новой волны дрожат скалы. И у меня самой трясутся руки и ноги.
— Не бойся, — шепчет мне когал, — он понесся за той рыбиной.
Он так близко ко мне стоит в этой расщелине, и он такой высокий, не сильно, правда, высокий, просто я мелкая, и потом его слова о том, что он сделает меня женой кого-то из своих соплеменников, пугают меня. Я ещё ни с кем не встречалась и мне не по себе от мысли, что меня насильно выдадут замуж за какого-то когала. И тоже, наверное, сделают третьей или четвертой женой.
Вдруг я вижу, как камни в расщелине шевелятся, ворочаются, словно живые. Скалы начинают смыкаться, шевеля острыми выступами, будто челюстями.
— Бежим!
Когал хватает меня за руку и выдергивает из расщелины. Позади нас с громком хлопком, сжимаются каменные челюсти.
— Что это такое было? — спрашиваю я, с трудом представляя себе, что было бы, если б мы замешкались и эти скалы сомкнулись. Раздавило бы нас в лепешку.
— Рыба-камень, — отвечает он. — Огромная рыба-камень. Притворяется скалой и лениво ждет, когда к ней кто-то заплывет, прятаться от хищников. Ну вот как мы с тобой.
— Какой ужас, — поражаюсь я. Но я никогда не слышала о каменной рыбе-хищнице.
— Ладно, идем, нам нужно успеть, до того, как Аргаст поймет, что мы его провели, — говорит он и тянет меня за рукав худи.
— Сколько тут ещё всяких чудовищ? — бросаю я, поеживаясь.
— Не знаю, — отвечает он, — это же не наш мир, мы здесь чужие, гости. Идем скорее.
— Куда?
— На выход.
— А где отсюда выход?
Я задираю голову, надеясь увидеть какую-нибудь лестницу, ведущую наверх, к тому светлому пятну, но ничего такого подобного не вижу.
— Там, — говорит он, отодвигая темную склизкую ветку, облепленную черным илом, чтобы протиснуться между двумя деревьями. — Недалеко осталось.
Мы идем по мрачному водяному лесу, я вздрагиваю от каждого движения, но это всего лишь какие-нибудь небольшие рыбешки, выскакивают из темных расщелин и завидя нас, быстро юркают в разные стороны.
— Это Аверьян Егорыч столкнул меня сюда, — вдруг выпаливаю я.
— Знаю. Поэтому я и пришел сюда за тобой, — отвечает он. — Это была его ошибка.
— Нормальная такая ошибка, — язвлю я. — Он хотел убить меня.
И вдруг вспоминаю про Аню.
— Боже, Аня! Её тоже по ошибке убили?
Он морщится от моих слов.
— Дарина, ты многого не знаешь, поэтому и не понимаешь всего, — отвечает он.
— А что тут можно не так понять? Я видела Аню, она мертва, — говорю я и у меня наворачиваются слезы. Не знаю, можно ли плакать под водой и как это заметно.
— Пришли, — вдруг говорит когал и кивает на черный колодец.
Заглядываю внутрь — глубоко. Настолько глубоко, что не видно, что там.
— Это выход? — недоверчиво спрашиваю его.
— Да.
— И как? Неужто прыгать? — испуганно произношу я.
— А какие у тебя ещё есть варианты? — усмехается он. — Если хочешь, оставайся здесь.
— Ну уж нет, — протестую я.
Но прыгать туда — во тьму и неизвестность? Хотя выбор невелик: там погибать или здесь.
— Забирайся, давай я тебя поддержу, — он подает мне руку, помогает залезть наверх колодца. — Теперь прижми руки к груди и прыгай.
Но я не отпускаю его руку, держусь за него, будто цепляюсь за последнюю крохотную надежду, словно это единственное, что меня может удержать в этой жизни. Мой взгляд падает на другую его руку — повязка уже основательно пропиталась кровью.
— Твоя рука…
— Не обращай внимание, прыгай, — перебивает он меня, — я сразу следом за тобой.
Отцепляюсь от него, смотрю в эту черную дыру и всё никак не решаюсь сделать шаг. Он чуть подталкивает меня, и я уже лечу вниз. Не так быстро, как если бы это было по воздуху, но всё же. Обнимаю себя за плечи и зажмуриваюсь…
Чувствую прикосновение к своей руке и открываю глаза. Я сижу на камнях возле тех двух родников, рядом со мной на корточки опустился когал.
— Ты как, в порядке? — спрашивает меня.
— Я? Вроде да, — сбивчиво отвечаю я, хлопая ресницами.
Он помогает мне встать на ноги, осматриваюсь. Солнце уже поднимается, подсвечивая розовым облака, с вершины виден огненно-красный краешек над лесом. Шатровый городок спит, он ещё в тени, кое-где догорают костры, огня уже не видно, но легких дымок стелится по земле и всё вокруг покрыто пеплом.
— Хорошо.
Когал отходит от меня, берет глиняный кувшин и зачерпывает воду из первого родника, подает мне.
— Осторожно, держи, это мертвая вода, не вздумай пить или пролить, — серьезным тоном произносит он.
Беру из его рук кувшин и заглядываю в него. Вода всё такая же темная, непрозрачная, кажется, что тягучая. Когал зачерпывает воду из второго родника.
— А эта живая, — говорит он, — идем.
Спускаемся осторожно по тропинке. Я держу двумя руками кувшин, а когальский парень придерживает меня за локоть. Иногда кроссовки скользят на гладких камнях, я боюсь полететь кубарем со скалы, но он твердо держит меня, не дает упасть. Оказавшись внизу, на твердой ровной земле, я с облегчением перевожу дух. Руки уже устали держать тяжелый кувшин с водой, дрожат, но я молчу, не жалуюсь. Когал вон вовсе изранен, потерял много крови, а не только несет кувшин, а ещё и меня страховал весь спуск.
Идем по шатровому
