они бесов.
Однако бесенята-истопники так крепко спали, что даже удары палок не могли их разбудить. Остальные бесы спросонья отвечали заплетающимся языком:
– Се-се-се-семь разков прокипели!
Затем, немного придя в себя, они стремглав кинулись к котлу, увидели сброшенную на пол железную клеть, спящих истопников и в ужасе явились к дьяволам.
– Великие князья! Сбе-сбе-сбе-сбежали! – с трудом доложили они.
Трое дьяволов поспешно вышли из тронного зала, направились к котлу и, внимательно осмотрев его, убедились, что клеть действительно сброшена на пол, кипяток остыл, а от огня даже головешек не осталось. Истопники спали мертвым сном и громко храпели. Тут дьяволы-оборотни подняли невообразимый крик.
– Живее в погоню, ловите Танского монаха!
От этого страшного крика бесенята проснулись, вскочили на ноги, похватали оружие и бросились к главным воротам. Но тут все было в порядке. Печать и замок оказались на месте, колотушки стучали, колокольцы звенели.
Бесы стали спрашивать ночных дозорных, карауливших за воротами:
– Не видели, откуда выбежал Танский монах?
– Отсюда никто не выходил! – в один голос отвечали дозорные.
Тогда бесы кинулись к задним воротам. Но и здесь замок и печать, колотушки и колокольцы – все было на месте. Суматоха усилилась, – стали зажигать факелы, фонари. Кругом заполыхало красное зарево, стало светло как днем. Тут все отчетливо увидели, как четыре беглеца пытаются перелезть через стену. Старый дьявол подбежал к ним и закричал:
– Вы куда?!
У Танского монаха от испуга обмякли руки и ноги, и он, как мешок, рухнул со стены на землю. Старый дьявол тут же схватил его. Тем временем второй дьявол поймал Ша-сэна, третий вцепился в Чжу Ба-цзе. Остальные бесы тащили поклажу и вели белого коня. Одному только Сунь У-куну удалось бежать. Чжу Ба-цзе, бормоча под нос ругательства, изливал свою досаду на Сунь У-куна.
– Чтоб тебе ни дна ни покрышки! – ворчал он. – Я же говорил, если будешь спасать, то уж до конца. Теперь нас опять запрячут в железную клетку и станут варить!
Дьяволы притащили Танского монаха в тронный зал, – они, видимо, отказались от намерения сварить его. Второй дьявол велел слугам привязать Чжу Ба-цзе к одному из передних столбов, поддерживавших крышу дворца. Третий демон распорядился привязать Ша-сэна к такому же заднему столбу. А старый демон не выпускал Танского монаха, обхватив его своими ручищами.
– Ты что его держишь, братец?! – спросил младший брат дьявола. – Неужели хочешь съесть его живьем? Вряд ли он придется тебе по вкусу. То ли дело простые мужики и парни, – поймал и тут же ешь себе на здоровье. А это, брат, редчайшее лакомство из высочайшего удела, им можно лакомиться только в свободную пору, когда погода ненастная. Перед этим надо тщательно привести себя в порядок, причем вкушать его нужно под первосортное вино и нежную музыку!
Старый дьявол рассмеялся.
– Ты совершенно прав, брат мой, – молвил он, – боюсь только, что опять появится Сунь У-кун и похитит его.
– У нас во дворце есть узорчатая беседка с разными благовониями, в ней стоит железный поставец. Давай упрячем в него Танского монаха, запрем беседку и пустим слух о том, что мы съели Танского монаха сырым. Пусть бесенята разнесут этот слух по всему городу. Будь уверен, Сунь У-кун непременно явится, чтобы пронюхать, как обстоят дела. Узнав о том, что мы съели Танского монаха, он придет в такое уныние, что, безусловно, уберется восвояси. Мы же подождем несколько дней, пока не убедимся, что Сунь У-кун не станет больше тревожить нас, а уж тогда притащим сюда монаха и будем понемногу лакомиться. Ну как? Что ты на это скажешь?
Оба демона очень обрадовались и стали хвалить своего младшего брата:
– Молодец! Правильно говоришь!
После этого дьяволы схватили несчастного монаха и, не дожидаясь рассвета, поволокли его в беседку и втолкнули в железный поставец. Двери в беседку наглухо закрыли.
Молва о том, что дьяволы съели Сюань-цзана, быстро облетела весь город. Но об этом рассказывать мы не будем.
Вернемся к Сунь У-куну. Вы знаете, что он удрал на облаке, спасая жизнь, и не мог позаботиться о Танском монахе. Он направился прямо к пещере Льва и верблюда и там уничтожил своим посохом всех бесенят до единого, хотя их было десятки тысяч.
Когда он возвращался назад, на востоке уже взошло солнце. Приблизившись к городу, Сунь У-кун не осмелился вызвать дьяволов на бой. Ведь известно, что: «Из одной пряди нитки не скрутишь, одной ладонью не захлопаешь». Он спустился с облака, качнулся из стороны в сторону и, превратившись в маленького бесенка, проник в город, где стал обходить все улицы и переулки, чтобы хоть что-нибудь разузнать. В городе только и было разговоров о том, что Танского монаха этой ночью заживо съел великий князь. Вот когда Сунь У-кун действительно встревожился. Он устремился во дворец и заглянул в зал с золотыми колокольцами, где увидел множество оборотней, разодетых в одежды из желтой материи, в меховых шапках, отороченных золотом, с красными лакированными дубинками в руках и с табличками из слоновой кости у пояса. Все они сновали взад и вперед. Глядя на них, Сунь У-кун подумал: «Это, наверное, дворцовые служащие. Превращусь-ка и я в такого, войду туда и все разузнаю».
Ну и Сунь У-кун! Он сразу же принял вид дворцового служащего и, смешавшись с остальными, вошел в золотые ворота дворца. Вдруг он заметил привязанного к столбу Чжу Ба-цзе, который чуть слышно стонал. Сунь У-кун приблизился к нему и окликнул:
– Чжу У-нэн!
Чжу Ба-цзе узнал Сунь У-куна по голосу и взмолился:
– Дорогой братец, это ты? Спаси меня!
– Спасу, – ответил Сунь У-кун, – скажи только, где наставник.
– Наставника нет в живых, – ответил Чжу Ба-цзе. – Вчера ночью эти дьяволы живьем сожрали его!
Услышав эти слова, Сунь У-кун лишился голоса и заплакал. Чжу Ба-цзе стал утешать его:
– Братец, не плачь! Я передаю тебе только то, что слышал от этих бесов, но собственными глазами не видел. Ты лучше не теряй зря времени и узнай точнее.
Сунь У-кун перестал плакать и направился дальше. Он обошел дворец и заметил Ша-сэна, который был привязан к другому столбу. Подойдя к нему поближе и коснувшись его рукой, Сунь У-кун позвал:
– Ша У-цзин!
Ша-сэн тоже сразу узнал голос Сунь У-куна.
– Это ты, братец, проник сюда? – обрадовался он. – Спаси меня! Спаси!
– Тебя спасти не трудно – подбодрил его Сунь У-кун, – но скажи мне, не знаешь ли ты, где наш наставник?
У Ша-сэна закапали слезы из глаз.
– Братец! – горестно ответил он. – Оборотни не дождались, пока наш наставник сварится, и съели его
