class="p1">— Ладно! Я ему ничего не скажу! Пока!
Нюрка отложила телефон в сторону, и, почувствовав за спиной пристальный взгляд мужа, обернулась, вопросительно на него взглянув.
— Глупости говорит тебе твоя Аня! — сказал Савелий Савельевич.
— Ты обязательно должна сообщить Славе, что с Маланьей все в порядке! Чего мужику зря волноваться?
Нюрка многообещающе ему улыбнулась.
— Савинов, я тоже так думаю! И непременно его успокою. Скажу, как ты посоветовал, что с ней все в порядке, только про Анину дачу умолчу, чтобы он, чего доброго, туда не заявился, а то Маланья меня убьет!
— Вот и умница! — похвалил ее Савелий Савельевич.
— Угу! Как же, кажу я ему, держи карман шире! — подумала между тем, Нюрка. — Если уж Аннушка так на него разозлилась, представляю, что там с Маланьей сейчас происходит! Видно, есть ему за что поколотиться!
— Ну, что, Савинов, я одеваюсь и адью! — сообщила она мужу, и, сладко ему улыбнувшись, распахнула гардероб.
— И когда же ты думаешь вернуться? — безнадежно спросил Савелий Савельевич.
— Завтра! Ты же понимаешь, что сегодня я не смогу. Мы же пить собираемся, куда мне потом за руль?
— Завтра-то завтра, но во сколько?
— Понятия не имею! — беззаботно выпалила Нюрка, и, взглянув на понурого мужа, подумала, что она уж совсем разошлась!
— Савинов, ну что ты как на похоронах? Я же к девчонкам еду, не куда-нибудь! — и она нежно ему улыбнулась, прикидывая, — может дать ему еще разок, напоследок, так сказать, вместо успокоительного? — И уже, было, взялась за полы халатика, чтобы его распахнуть… Но, вскользь взглянув на часы, передумала. — Ничего себе, время летит! Теперь уже некогда!
ГЛАВА 11
— Ну, что? — нетерпеливо спросил Женя у жены, после того, как она отключила мобильник. — Поможет?
— Да, нет его сейчас, он, видите ли, в командировке! — раздраженно бросила Маша.
— Это я уже понял! А, где?
— Да, какая разница!
— Ладно, Машка, хватит истерик! Я же слышал, что ты вроде о чем-то договорилась с Аней! Чего зря обстановку-то нагнетать? Или тебе это доставляет удовольствие?
— А тебе, видно, доставляет удовольствие пороть чушь!
— Ну, вот! Ко всему прочему, давай еще и поругаемся!
— Не начинай тогда!
— Да, кто начинает-то? — вспыхнул, было, Женя. Но, увидев, как глаза Марии сужаются, предвещая грандиозный скандал, вовремя остановился.
— Ладно! Все! — сказал он тихим, спокойным, полным покорности голосом. — Что сказала тебе Аня?
— К ней предложила поехать, чтобы вместе дожидаться ее Полякова. Он должен приехать сегодня вечером.
— Вот и отлично! Вот и поехали!
— Она меня одну пригласила!
— С чего это?
— Девичник у нас намечается! У Ани сейчас Маланья, да и Нюрка к ней собирается.
— А, что там за француз такой? Поясни!
— Понятия не имею! Аня говорит, что Маланья по дороге подобрала какого-то мужика, вроде француза, и что он, якобы, был кем-то отравлен и выброшен из машины.
Женя засмеялся.
— Ну и врать твоя Маланья мастерица! Поди, какого-нибудь очередного хахаля приволокла, а перед вами пытается оправдать свою прихоть.
— Ну, ты, даешь, Слесарев! Он же француз! И потом, с какой стати она должна перед нами что-то оправдывать? Я не понимаю хода твоей логики!
— А, что француз не может быть ее любовником? Маланья вполне могла подцепить его у себя на работе!
— Могла! Но, почему она должна оправдывать перед нами свой с ним приезд?
— Ну, ты, например, просто не берешь меня с собой, и даже не собираешься ничего оправдывать!
— А! Ты вот о чем! Понятно! Так, может мне не ездить никуда?
— Слушай, Маша, что ты придираешься к каждому слову?! — и Женя, обидевшись на нее, направился в кухню.
— Да, иди ты! — махнув рукой, мысленно воскликнула Маша, словно во всех ее бедах был виноват только он, — Женя, и молча принялась за сборы.
— На самом деле, она просто устала! Да, что там говорить, они с Женькой устали оба! На их долю выпало хлопотное, нагруженное проблемами существование, и, приправленное солеными слезами Марии, подтачивало их отношения, словно вода камень.
Они были одногодками — однокурсниками и поженились на четвертом курсе института по большой любви. Во всяком случае, тогда считали так не только они сами, но и все окружающие. Все, кроме Машиных родителей. И только теперь, спустя шесть лет, она поняла, что они были правы.
— Машка, не спеши! — говорила ей мама. — Мы с отцом и так еле еле тебя тянем, а ты еще и мужа хочешь повесить на нашу шею!
— Не говори глупостей, мама! — упрямилась Мария. — У него тоже есть родители!
— Такие же голозадые, как и мы! Что от них толку?!
— Господи, мама! — возмущалась Маша и пускалась в слезовую.
— Я посмотрю, какими слезами ты будешь плакать потом! — не сбавляя строгого тона, говорила ей Вера Васильевна.
Свадьбу они худо-бедно сыграли, пополам с Жениными родителями, и детей пополам тоже доучили. А потом…
А потом у Жени умерла мама от рака, а отец спустя год женился, и рука помощи с этой стороны просто напросто отвалилась. Правда, Женин отец съехал с квартиры к своей новой жене, оставив ее за сыном, и Женя с Машей, молили бога, чтобы он туда не вернулся.
— Бог с ней, с помощью, — говорила себе Маша, которой надоело скитаться по съемным коммуналкам, — главное, это свое жилье! Жилье, конечно, считалось своим, но только наполовину! В этой двухкомнатной квартире, которая находилась в Кубинке, и которую в свое время получил Женин отец, были теперь прописаны они вдвоем. А о том, чтобы отцу выписаться из нее, не заходило даже речи, по той простой причине, что его новая жена не собиралась прописывать супруга к себе, хоть и жила совершенно одна.
Однако после переселения в Кубинку, у молодоженов наступила некоторая стабильность. Женя устроился на работу в некую фирму, менеджером по продаже вино-водочных изделий, а Мария так никуда и не устроившись, забеременела.
Спустя некоторое время после рождения Игорька, у Маши умерла бабушка, которая оставила после себя однокомнатную квартиру в Москве, записанную на Веру Васильевну. И Маша втайне обрадовалась.
— Будем теперь сдавать ее за хорошие деньги!
Однако мама распорядилась по другому. Памятуя о том, что Женин отец и его новая супруга в любой момент могут подвинуть молодых, пеняя на то, что у них, де,
