–У вас есть карта или кроки района центра города, вокзала, домов специалистов?– Ну, а чего, надо же помочь в одном из самых тяжелых мест. Позже и позиции на Мамаевом кургане солью, знаю их неплохо, а с вокзала начал, потому как сам, что называется, вживую все видел, оттуда и пришел.
–Это в стороне от нас, там другой батальон стоит. Почему именно вокзал и высотки? Напротив нас кто стоит, много?
–За железкой моторизованный полк, танков немного, в основном самоходы. Много разрозненной артиллерии, укрыта в бывшем частном секторе. Орудия ставят между домами, масксети закрывают от обзора с неба, и установить их в таких местах можно довольно много. Проезды под железкой завалены, немцы их пытаются разобрать, проезд пока закрыт, будут лезть поверху и вдоль железки, им вокзал нужен.
–Вот, держи,– мне без обиняков предъявили карту.
Да, у немцев на порядок лучше. Тут что-то от руки нарисованное, даже усмехнулся, увидев. Скорее всего, мне дали что-то устаревшее, не имеющее ценности, вряд ли реальные позиции. Да только я и так знаю, кто и где стоит, карта мне нужна, чтобы нашим показать и донести информацию из своей памяти. Про вокзал, понятно, стратегически выгодное расположение, весь центр под контролем можно держать, плюс выходы к Волге. Там наши заняли некоторые объекты…
–Здесь имеется край вокзала, этого уже достаточно, можете помочь соседям и себя обезопасить,– и я принялся наносить все, что помню, а помнил много. Минут через десять командиры уже захлебывались от восторга, хоть и старались не подавать вида. Переглядывались, скалили зубы, улыбались и хрустели костяшками пальцев. Я-то понимаю, что сами по себе эти вояки ничего не сделают, тот батальон НКВД, что тут стоит, не имеет собственной артиллерии или танков, придется просить у соседей или связываться с теми, что за речкой. Они тут держатся из последних сил, а их мало. Главное, я даю информацию о противнике очень точно, указывая вплоть до ручных пулеметов и их позиций. Артиллерия, самоходы, минометы и станкачи, какие подразделения отведены на отдых и пополнение, какие пришли на смену и их состав. Имена командиров, к сожалению, помню хуже, просто сливались у меня в голове все эти Гансы, Отто, Карлы и прочие Курты в одно целое. А радость наших командиров была понятной, какому командиру на войне не хотелось бы знать о том, кто против него воюет? А тут с такими подробностями.
Наконец, я закончил и выдохнул, делая заключительную пометку. На ней я сконцентрировал отдельное внимание. Получая задание вчера ночью, видел, как готовятся немецкие штурмовики, их задача – выбить из соседних домов наши части, которых там кот наплакал. Без артиллерии удержать что-либо будет невозможно, вышибут и похоронят.
–Что значат цифры, дата? Так это же сегодня! Что здесь должно произойти?– вскинулся особист.
–Немцам известно, что эти два дома,– я указал на карту,– обороняют не больше двух взводов, без средств усиления. Атаки там происходят регулярно, так?
–Да, заняв эти два дома, немцы свободно обойдут танками наши позиции, и все, амба, весь район захлопнут.
–Решать за вас, а тем более высшее командование, я не имею никакого права, могу лишь дать совет…
–Если не прозевать начало атаки и ты не врешь о численности врага, ударив вот отсюда,– старлей показал особисту, как ударить,– можно отсечь немцев, и подмоги у них не будет. А тех, кто окажется в мешке, раздолбать пушками. У Васютина три орудия, немцы о них знают, но, видимо, не берут в расчет. Слушай, диверсант малолетний, а если вместе с атакой того подразделения, о котором ты тут поешь, ударят их соседи? Там у оврага танки смогут пройти!
–Рота Т-3 вчера была переброшена севернее, примерно на два квартала, ее там не будет. Самоходов на ходу (каламбурчик)– несколько штук всего, но их хватит, если у вас нечем их встретить. Если есть мины, можно было бы засеять опасные участки, их не так много. А вообще, возьмите на вооружение тактику немецких спецотрядов,– посмотрев на реакцию, счел ее нормальной и продолжил:– Задымляется участок фронта, но не узкое место, а по максимально возможной площади. Противник, не зная, где именно начнется атака, будет вынужден распылять силы, и сопротивление всегда будет меньше.– Интерес в глазах, причем хороший интерес.– Если орудия стоят вот тут,– я продолжил, показывая на карте,– у вас все получится. Слева фланговый пулеметный, из всех стволов, а справа орудия. Я это и хотел предложить, товарищи командиры. Но, конечно, без пополнения вам не выстоять. На каждый батальон Красной армии немцы двинут два-три, причем даже один немецкий батальон гораздо более укомплектован, чем наш. Ну и нельзя списывать огромное количество минометов и орудий. Сам слышал, что, если где-то русские укрепились, их следует долбить артиллерией как можно дольше, а только потом пускать пехоту.
–Да уж, у нас тут дивизия есть, в ней численность чуть больше роты, да и у остальных нелегче,– произнес один из командиров. Я это тоже знал, если не путаю, триста девяносто девятая дивизия, не является таковой даже близко. Да и в остальных немногим больше. Батальоны Сталинграда численностью более сотни штыков, активных, а не поваров и коневодов, считаются редкостью.
Военные задумались. По лицам было видно, мозги у них кипят. А главное, они, я думаю, охреневают от того факта, КТО им принес сведения и подсказывает, как лучше действовать. Естественно, все, что я тут наговорил, скорее всего пройдет мимо. Ну не станут взрослые мужики в достаточно высоких званиях слушать какого-то мальчишку, тех более перешедшего от врага. Но, решив сразу, напором, выдать такой объем, я надеялся, что хотя бы часть идей примут к сведению. Ведь ужасно хочется помочь, но мой возраст… Наверняка сейчас будут решать с разведкой, если донесут по команде дальше, меня у них точно заберут, пользы ноль, вот и думают отцы-командиры над ситуацией. Это как с ежиком: крути его как хочешь, а все одно – колючки.
–Ты, диверсант, посидишь пока у нас. Наверх я доложил, вместе с запросом на твоих родителей,– увидев, как открыл рот, особист продолжил:– В штабе армии пока не заинтересовались тобой, а нам конкретно здесь и сейчас твои сведения точно помогут. Если гадаешь, почему вообще тебя тут слушаем, отвечу, секрета нет. Все твои выкладки и советы, как бы смешно это ни звучало, отлично ложатся на данные разведки. Просто буква в букву. Плюс до конца операции, если она вообще начнется, ты все равно будешь здесь, риск у нас минимальный.
–Хорошо работают ребята,– покачал я уважительно головой.
–Ну так, не только в Германии учат хорошо. А вообще, мы, один черт, покажем Гитлеру, где раки зимуют!– молодой лейтеха решил показать мне, что он тут не для мебели, а тоже важная персона. Что ж, я и не против. Меня сейчас больше волнует другое. Если меня отправят дальше по этапу, так сказать, помочь я уже не смогу ничем. Поэтому, пока я здесь, буду «петь соловьем», вдруг поможет…
–Андрейченко, если я не вернусь до вечера, накормишь его, и это, ложку дай, понял?– особист отдал распоряжения часовому возле входа.
И с тем командиры ушли.
Сидеть и ничего не делать было хреново. Как убедить наших, что меня нужно вообще отпустить? Да-да, смешно звучит. Смешно, но так нужно, очень нужно. Вернувшись в часть, я мог бы узнать гораздо больше. Точнее, не вызывая подозрений у немцев, я смог бы и дальше сливать информацию нашим. Нереально? Да уж, за год жизни в Германии я понял одну вещь: немцы однозначно не дураки. Но ситуация такова, что я на самом деле могу попробовать. Если я вернусь не позднее завтрашнего вечера, думаю, подозрений вообще никаких не будет. Конечно, рассчитывать на такое со стопроцентной вероятностью не стоит, но все же… Задание у меня простое: перейти к русским под видом местного жителя и, узнав, где и кто дислоцируется, свалить назад. То есть я должен делать для немцев то, что хочу делать для своих. А свои мне – Красная армия.
