–Никак нет, товарищ батальонный комиссар! Я ему и ложку не дал, думал, своя есть.– Боец растерялся, наверное, сейчас получит по первое число. Хотя, а за что? Он меня не задерживал, не досматривал, так что вины нет.
–Свободен!– бросил особист и посмотрел на своих товарищей. Лейтенанты тоже не сходили с мест, стоя как статуи.– Это что за фокусы?– обратился, наконец, ко мне особист.
–Какие фокусы?– деланно удивился я.– Вы о ноже, что ли? Так это мой, просто солдаты на передке обыскивать не умеют. Опыта нет, видимо. Таким способом не пользуются простые солдаты вермахта, только диверсанты, ну и разведка. Вот солдаты и не ожидали.
–Где прятал?– Особист подходил ближе, осторожничает, но старается не показывать этого. Чтобы устранить неловкость, кружкой, что до сих пор была в руке, пододвинул нож ближе к особисту.
–Возьмите, и я не опасен для вас, надеюсь, вы уже поняли это,– я показал, полуобернувшись, указывая на место, где прятал нож.
–Товарищ батальонный комиссар…
–Ловко. Отставить, старший лейтенант. Если бы он хотел, уже бы напал, ведь так?
–Немного не так,– покачал я головой,– уже бы убил. Настоящий диверсант или разведчик, которому кровь из носу нужно выбраться из плена, убил бы не задумываясь. Судя по тому, что я видел, у входа всего один боец, он уже закончил бы свою жизнь. Дальше я переоделся в чью-либо форму из вашей и ушел бы. Сложно, но выполнимо. И да, нож можно спрятать в еще нескольких местах, как-нибудь покажу.
–Так уж и убил бы?– усмехнулся кто-то из присутствующих.
Реакция командиров мне понравилась. Не было никаких криков, попыток ударить или, того хуже, застрелить наглеца. Офицеры просто подошли и уселись на свои прежние места, особист предварительно убрал мой нож на полочку, что была сделана в стене землянки.
–Покажешь, как бы действовал, будь ты на задании? Точнее, лучше расскажи.– Особист то ли специально, то ли случайно, но сказал то, что я хотел услышать. Он мне верит. Верит в то, что я пришел сам и не хочу служить немцам. Поверил ли, что это мое первое задание и что я ни в чем не замешан, не ясно, но и это радует.
–Товарищ лейтенант, застегните кобуру, по крайней мере, при допросе пленного. Вы стали бы первой жертвой, остальных я положил бы из вашего ТТ,– повернув голову влево, где сидел молодой лейтенант, проговорил я.– Даже в тюрьме надзирателю нельзя входить в камеру при оружии, правильно, товарищ батальонный комиссар?
–Твою мать!– выругался лейтеха, а особист показал ему кулак.
–Расскажешь об обучении у фрицев?– особист не стал подтверждать истину, высказанную мной, а требовал дальнейшего рассказа.
–Конечно, скрывать мне нечего, я вообще-то для этого и пришел. Точнее, была мысль, конечно, помочь своим как смогу, но понимаю, что вряд ли такое возможно в моем положении.
–Что ты надеялся сделать?
–Я направлен сюда для внедрения. Должен вычислить все угрожающие позиции, артиллерию, противотанкистов, штаб. Затем, используя неразбериху во время ближайшей атаки войск вермахта, перейти назад и доложить. В идеале, после уничтожения той части войск, в которую попаду, я смог бы проделать такое еще не один раз, оставаясь непричастным. Или, что сложнее, просто заминировать и уничтожить командный пункт.
–Толково. Просто и толково, черт побери. Суки немцы, использовать наших же детей против нас, вот же гады!– возмущался старлей.– И ведь реально могло бы получиться.
–Сколько таких групп действует здесь, в Сталинграде?– перешел к важному особист.
–Как минимум две,– ответил я,– это те, о которых я знаю. Одна не опасна.
–Это та, в которой был ты?
–Так точно.
–Ты ж говорил, что в группе трое, сдался-то один ты?– вставил старший лейтенант.
–Двое остальных не опасны, они ликвидированы.
–Это те, кого ты убил, идя к нам? А может, это они хотели сдаться и мешали твоему плану на внедрение?
–Так точно, они самые. Ребята – идейные противники советского строя, все из Литвы, понимаю, что мое слово пока ничего не стоит, но надеюсь, что в будущем вы мне поверите. Я могу назвать вам их имена и фамилии, проверьте, если, конечно, поверите в мои слова.
–Ты понимаешь, что мы должны переправить тебя дальше по инстанциям?– кажется, даже разочарованно спросил особист.
–Так точно, но это стало бы ошибкой. Имея возможность хорошо всыпать врагу на данном участке фронта, а может, и немного улучшить ситуацию, не использовать ее…
–Веры тебе нет, правильно заметил. Кроме твоих слов, которые могут быть простой установкой немецкого командования, предъявить тебе нечего. Немцы, народ умный и хитрый, могли придумать и такой ход, каким образом ты пришел. Могли даже специально дать тебе возможность кого-то убить у нас на глазах, за ними не заржавеет. Сложно это все и неправдоподобно.
Это как посмотреть, это я о помощи… Еще дома, там, в прошлом-будущем, я серьезно и подолгу изучал бои в Сталинграде. У меня тут дед где-то воюет, вот и было интересно. Фотографий аэрофотосъемки, карт, различных донесений было просмотрено столько, что здешние командиры охренели бы от счастья, дай им такие знания.
–А вы проверьте. Никто же вам не мешает использовать мои знания. Ведь меня можно переправить и позже, зачем упускать возможность. По данным немецкой разведки, здесь держит оборону усиленный батальон НКВД. Артиллерии нет, но бронебойщиков, мешающих танкам вермахта,– хватает. Плюс позиции на многих улочках заминированы, немцам просто так не пройти, а хочется. Да, отдать на убой кого-то из пленных, переодетых в немецкую форму, можно, но вот вряд ли вермахт станет рисковать целыми подразделениями, ведь так? У вас есть возможность очень сильно укусить врага, это не единичные потери, тут…– я многозначительно повел головой.
–Ни хрена себе разведка у фрицев…– почесал голову старлей.
–Работают,– пожал я плечами.– У вас ведь наверняка есть случаи пропажи людей, попадания в плен и тому подобное?
–Такое случается,– кивнул особист,– война.
–Конечно, война,– кивнул я в знак согласия.– Да и немцы постоянно жалуются на вашу разведку.
–И как мы можем тебя… э… Использовать?
Все же мне точно повезло с пленением. Всю жизнь считал, что в будущем скорее правы насчет войск НКВД, особистов и прочих политруков, а выходит-то… Да, все я понимаю, первые встречные, случайность и прочее, да только не хочется как-то думать, что бывает и хуже, а мне просто повезло. Веду я себя не столь нагло или дерзко, сколько спокойно. Просто говорить правду всегда легко, придумывать-то и опасаться, что тебя поймают на лжи, не нужно. Конечно, еще существует градация даже в рядах НКВД. Дело в том, что этот особист, которого я так называю, не следователь, то есть не представитель особого отдела. Этот батальон НКВД был задействован на охране железной дороги, если я правильно помню. Он просто находится в подчинении НКВД, а по смыслу обычная пехота или стройбат.
