командир LURP, созвал совещание, чтобы оценить их положение. Без еды и воды оставаться в укрытии было бесполезно. Они должны были попытаться сбежать, пока у них были силы бороться.
По рации группы передавали, что холм контролируют многотысячные силы NVA. По словам дяди Бена, NVA вполне могли выделить целую роту - двести человек - только для того, чтобы следить за LURP и "быть уверенными, что мы не уйдем".
"Они знают, где мы находимся. Они знают, что мы должны двигаться. Когда они ударят по нам, мы должны рассредоточиться и продолжать двигаться. Двигаться и стрелять. Мы не собираемся ложиться перед этими ублюдками".
ЛУРПы выдвинулись. В десяти минутах ходьбы по склону холма напротив места сражения они услышали движение и нырнули в укрытие как раз в тот момент, когда впереди раздался автоматный огонь. Доминик слышал, как пули, пролетая мимо его ушей, издавали щелкающий звук, преодолевая звуковой барьер, а затем шлепались, врезаясь в бамбук.
ЛУРПы разбежались. Один из них начал стрелять из всемогущего пулемета М-60, который разбрасывал во все стороны смертоносные осколки стеблей и веток. Доминик поднял голову и увидел еще одно жуткое зрелище: вражеские мертвецы свисали с деревьев вверх ногами, как бычки на бойне. Они привязали себя к ветвям, чтобы простые раны не свалили их с высоты.
"Расходитесь!" крикнул дядя Бен. "Двигайтесь и стреляйте!"
ЛУРПы мчались сквозь заросли, пригибаясь и поливая их огнем. Меняя направления, чтобы запутать противника, они натыкались на него, и Доминик, вскинув дробовик, уничтожил нескольких с близкого расстояния. Бойцы по очереди спасали друг другу жизнь, отстреливаясь от NVA, которые появлялись сзади. Они бежали, пригибались и стреляли в течение сорока минут - казалось, часов, - пока не прекратился ответный огонь.
Промокшие и измученные, лурпы собрались вместе. Джунгли были абсолютно неподвижны. Все птицы и животные уже давно покинули их, оставив людей. По радио они узнали, что еще один батальон продвигается по их склону, а это значит, что скоро они подвергнутся подготовительной бомбардировке и обстрелу. Дядя Бен наметил маршрут отхода, который пролегал через самые тяжелые бои последних дней. Когда боеприпасы кончились, они снова двинулись в путь.
Продвижение было медленным. Они пробирались через дурно пахнущую местность, испепеленную напалмом, порошкообразные остатки которого проникали в их комбинезоны. С наступлением ночи они снова спрятались. Доминик дрожал от наступающего обезвоживания; губы его потрескались и окровавились; ноги саднило. Но больше всего у него болели уши из-за непрекращающихся взрывов по всему холму. Он закрыл их руками, пытаясь локтями вырыть яму в джунглях. Через несколько мучительных часов шум прекратился, он перевернулся на спину и уставился на звезды - тело, ожидающее закрытия гроба.
С первыми лучами солнца, потрясенные снарядами и умирающие от жажды, лурпы двинулись в путь. У Доминика оставалось три патрона к дробовику и одна обойма к пистолету 45-го калибра. Они сразу же попали под обстрел: в деревьях взрывались гранаты. Доминик видел, как упал радист Кости. Он увидел, как дядя Бен побежал к Кости, а потом упал. Из куста выскочил солдат NVA и прицелился в Доминика, но дядя Бен выскочил обратно и застрелил его. Доминик нырнул за дерево, выстрелил в шевелящиеся кусты, потом остановился, приберегая последние патроны на случай, если враг настигнет его. Когда патроны кончатся, он отстегнет мачете, которое носил с собой, и умрет в рукопашной, как самурай.
Когда наступило кажущееся затишье, он понял, что его ноги подставлены, и встал, чтобы двигаться, как раз в тот момент, когда в пяти метрах позади него взорвалась граната, мгновенно сбив его с ног. Осколки разорвали его спину и ноги, а порыв воздуха подбросил его ноги вперед и поднял на несколько футов в небо, после чего он рухнул на землю, как рейнджер ВДВ, чей парашют так и не раскрылся. Это было 22 ноября 1967 года, за день до Дня благодарения.
* * *
В жизни Нино появились военные черты, которые удивили бы его племянника. С самого начала мафиозные боссы организовывали свои семьи по жесткой командной цепочке. Она начиналась снизу, с таких "солдат", как Нино. Они объединялись в отряды , которые подчинялись "капо" или "капитанам", которые подчинялись "младшему боссу", который подчинялся боссу.
К выгоде Нино, система была изменена, когда Карло стал генералом. Чтобы умиротворить сторонников Альберта Анастасии, Карло назначил протеже Анастасии на должность младшего босса, но ограничил его полномочия определенными командами, которые со временем стали известны как "манхэттенская фракция". Пол Кастеллано, капо Нино, подчинялся непосредственно Карло, и со временем шурин, двоюродный брат и давний доверенный Карло стал фактическим заместителем босса "бруклинской фракции" семьи.
Нино, конечно, был в любом случае в выигрыше, поскольку работал на Карло и Пола с начала 1950-х годов. Теперь они с Полом были близкими друзьями; Пол, которому в 1967 году исполнилось пятьдесят два года, был крестным отцом сына Нино - Фрэнка; его дочь Конни была крестной матерью дочери Нино - Регины. Недавно Нино приобрел участок на частном острове во Флориде, неподалеку от кондоминиума Пола в Помпано-Бич, и планировал построить там дом в стиле Роя.
Похоже, особые отношения Нино с Полом также сулили хорошее будущее. Хотя представители манхэттенской фракции могли не согласиться, Пол был логичным наследником шестидесятисемилетнего Карло. Благодаря своей близости к власти Пол имел наилучшее общее представление о разрозненных операциях семьи. Кроме того, он показал себя умелым бизнесменом, превратив отцовский магазин свинины в сеть мясных лавок и оптовую мясную компанию, поставлявшую большую часть кур на бруклинские обеденные столы. Кроме того, он был крупным ростовщиком; его состояние, оцениваемое в несколько сотен тысяч долларов, соперничало даже с состоянием Карло.
Все время, пока Доминик был во Вьетнаме, Монтильо продолжали навещать Гаггисов в Бруклине по воскресеньям, особенно после того, как сестра Нино узнала, что у нее болезнь Ходжкина. Между ними были дни рождения, праздники и особые события, например, жена Нино Роуз родила четвертого и последнего ребенка, мальчика.
Несмотря на частые визиты, Энтони Монтильо, инспектор Департамента автотранспорта в окрестностях Левиттауна, поддерживал с Нино отношения на расстоянии вытянутой руки. Они возникли вскоре после свадьбы Энтони и Мари. Нино спросил, может ли он спрятать часть денег на банковском счете на имя Энтони, но Энтони отказался. Поскольку у него не было возможности сделать жизнь своего шурина несчастной, как это сделал Энтони Сантамария, Нино просто поворчал немного, а потом забыл об этом.
У автоинспектора сложились лучшие отношения со своим воинственным пасынком, но поскольку он чувствовал, что обречен проиграть любое соревнование с Нино, в котором наградой была бы безраздельная преданность и уважение Доминика, он никогда не пытался вступить в него. Он также не
