пустыми руками я не сунулся — свёрла, пилы, стамески и прочие не слишком сложные орудия труда в наличии имелись так или иначе. Что не нашлось в руинах или лаборатории, то было получено литьём и простейшей ковкой. Благо металла с избытком хватило и на опыты по восстановлению древних методик обработки, и на десятки откровенно провальных попыток, и даже на формирование некоторого запаса инструмента.
Древесный уголь, тигель, химикаты… Что-то удавалось вспомнить, но чаще приходилось опираться лишь на догадки с косвенными признаками. К счастью, в конечно итоге этого вполне хватило. Хотя до умельцев с Земли я наверняка не дотягивал, и не дотягивал существенно. Ни скоростью работы, ни качеством, ни уж тем более конечным продуктом. Поэтому робкая надежда на чудо… или, как это явление называли в СНГ, на «халяву», конечно присутствовала.
«Не на орбиту ведь всё отправляли, верно? Да и в соседние регионы за бригадами техников каждый раз летать не слишком рентабельно».
Однако, как это не печально, ничего похожего на мастерские пришельцев ни на первом, ни на втором уровне найти так и не удалось. Вместо них, и без того невеликий объём пространства в основном занимали практически пустые склады, жилые комнаты сразу на три-четыре персоны, обширная столовая и несколько рекреационных зон. То есть практически полный пакет базы, скорее всего военной. Что для меня, прекрасно знакомого с человеческими объектами подобного типа, было, конечно же, явлением непривычным. Непривычным в основном из-за своего месторасположения. Видимо зелёные по каким-то причинам предпочитали располагаться именно под землёй, в отличие от людей, в тесноте чувствующих себя не слишком хорошо.
«Или же их вынудили? Ну а что, в человеческих партизанах я никогда не сомневался. А уж в условиях, когда вас пару десятков особей на тысячный человеческий город, рассчитывать на тотальный контроль и вовсе глупо. Даже обложившись камерами с датчиками. Уж что-что, а обходить такие системы люди хорошо научились что на Земле, что на этой планете».
Словом, чем дальше я углублялся, тем всё менее вероятным мне казалось обнаружение здесь чего-либо стоящего. Те же склады уже остались позади, на первом подземном этаже, а из электроники и вовсе вряд ли удастся встретить что-нибудь работающее. Слишком уж близко расцвели когда-то бутоны атомных взрывов.
«Хотя, военный объект ведь. Причём гарнизонный, то есть где-то должен наличествовать либо штаб, либо хотя бы центр координации и контроля систем слежения. Так где же он?»
Ни на первом, ни на втором этажах ничего подобного не было. Значит, придётся спускаться дальше.
Холодало…
Минус третий уровень, он же, по-видимому, и последний, встретил меня тихим гулом на грани слышимости.
«Странно. Неужели грунтовые воды так близки к стенам?» — такое настораживало. Грунтовые воды для подземных построек никогда не несли ничего хорошего. А уж перспективы если не быть заваленным, то хотя бы просто хлебнуть грязной, холодной водички вообще приводили в уныние. Так что, не желая подобного, я даже поспешил пройти дальше… За что и поплатился.
Четыре шага. Всего четыре шага от проёма, ведущего в тамбур с лестницей, по коридору к следующему проёму. Глупый, совершенно человеческий страх сыграл со мной злую шутку. И когда на третьем послышались какие-то хлопки, достаточно чётко слышимые в пустоте прямого как струна прохода, я, занятый иными мыслями, даже не успел среагировать. А потом стало поздно. Ровно на четвёртый мой шаг проёмы сзади и спереди едва ли не мгновенно перегородили крепкие на вид плиты. А под самым потолком открылись отверстия, из которых сплошным потоком повалил некий газ непонятного цвета.
«Понятно».
Всё действительно было совершенно ясно. И не важно даже, какова причина срабатывания системы защиты. Главное найти способ, как отсюда выбраться. В этом деле плиты, перегородившие проходы, являлись для меня куда большим препятствием, нежели чем банальный газ. Вряд ли местные умельцы рассчитывали, что к ним ворвётся нечто со столь чудовищной биологией.
Вдох, второй, третий, четвёртый. Лёгкие жжёт, глаза немного слезятся. Ещё один глубокий вдох, и спустя несколько мгновений онемения проблемы с дыханием почти полностью исчезают.
«В отличие от чёртовой плиты передо мною!»
Удары руками не приносят должного эффекта — барьер остаётся недвижим, несмотря на жалобный скрип. Использование лома тоже не помогает, поскольку зазоров достаточной величины найти всё никак не удаётся.
«Замуровали, демоны!»
Зато уже существующие щели вполне расширялись отвёртками и всем остальным, что можно было найти под рукой…
А спустя ещё некоторое время, затраченное на постепенное расшатывание фиксации механизма в пазах, за спиной следует ещё одна стремительная серия хлопков. После чего начинает повышаться температура. Сперва не слишком заметно, от чего я не обращаю на это внимания. Но когда с дыханием вновь возникают проблемы, а перед взором уже вьётся дым от тлеющей одежды…
Что я мог сделать в такой ситуации?
Полумеры отбрасываются в сторону, и на безмолвного врага со всем гневом обрушивается кусок крепкой стали. Раз, второй, третий… Удары ломом следуют один за другим, и преграда начинает постепенно поддаваться. Вскоре зазор между стеной и плитой расширяется достаточно, чтобы наконец мог вступить в дело довод Архимеда — рычаг.
Температура тем временем продолжает расти, дыма становится всё больше. Пластик мягчеет в руках, изредка просачиваясь на пол сквозь пальцы. Жар уже чувствуется даже мной самим, что означает более чем значительный нагрев.
Очередное усилие и под глухой скрежет плита с гулким скрежетом сгибается пополам. Дальше уже дело техники.
Но не успеваю я обрадоваться, как коридор, ставший мне ловушкой, заполняет новая серия хлопков. И мир вокруг погружается в пламя…
… — Вот же срань Господня, поехавшие зелёные параноики! — от боли, а также наполнившего всё вокруг запаха жжёного мяса и пластика хочется убивать. — И ведь не отомстишь уже, поскольку все виновники давным-давно мертвы.
Отдохнуть хотелось просто зверски. Хотя причина тому была скорее ментальная, чем физическая — тело инфильтратора не так-то просто истощить, в отличие от куда менее совершенной получеловеческой личности. Даже если организм в принципе не способен ощущать стресс, а голова всегда остаётся «холодной», во время и после кризисов начинает подводить сам разум. Ему, разуму, было страшно. Мысли раз за разом погружались в пучины сомнений и рефлексии. А от понимания, насколько близка была смерть, хотелось то ли бежать на поверхность, то ли разнести здесь всё вокруг.
«Эко меня ударило, причём даже без всяких гормонов!»
Так что, дабы не рисковать в дальнейшим из-за ещё более рассеянного внимания, пришлось действительно сделать передышку. Посидеть, подумать, немного погоревать об испорченных результатах многочасовых трудов…
Отдых
