тебя.
С каким бы наслаждением я раскрылся бы перед Тарасовым, объяснил ему, где сейчас плавает его Цончик. Я прикусил себя за язык.
– Кстати, о стороже! – неприятно-бодрым голосом сказал Тарасов. – Рядом с трупом нашли твои документы – паспорт, автомобильные права. А на куске арматуры, которым был убит старик, обнаружены отпечатки пальцев. Я смотрел дактилоскопию – эти отпечатки не Цончика. Следователь, который ведет дело, убежден, что отпечатки принадлежат хозяину документов и водителю "опель-сенатора". Тебя ищут и милиция, и, как ты выразился, дебил Цончик.
Я чувствовал, что брошенная на стоянке машина и утерянные документы доставят мне море неприятностей, но чтобы в таком количестве – даже не предполагал. Тарасов заметил изменения на моем лице.
– Я, должно быть, тебя расстроил? – с притворным сочувствием спросил он. – Что поделаешь, дорогой ты мой Кирилл Вацура. За все в жизни надо платить. А если платить нечем или не хочется, тогда приходится жестоко расплачиваться… Впрочем, все это игра слов.
– Неужели ты допустишь, чтобы меня взяла милиция? – спросил я.
– Я уже раз пытался обойтись без нее. Но ты дал психа, подсунул моим парням сто грамм тротила. Придется надевать на тебя ярмо отечественного законодательства.
Тарасов лукавил. Он даже не пытался это скрывать.
– Не принимай меня за идиота, – посоветовал я. – Если я попаду в руки милиции, золота тебе не видать, как своих ушей. И ты сделаешь все возможное, чтобы я как можно дольше оставался на свободе.
– Ну, хорошо! – после паузы сказал Тарасов. – Кажется, наше общение становится приятным разговором двух деловых людей. Ты понимаешь, что мне надо?
– Ты хочешь золота.
– Правильно, – кивнул Тарасов. – И не надо разговаривать со мной морализаторским тоном. Разве это золото ты заработал честным трудом? Ты его украл у суверенного государства. Положено тебе двадцать пять процентов? Будь добр, остальное на стол. Поделись.
– С тобой?
– И со мной тоже. А не захочешь делиться – отберем силой. Начнем колоть наркотиками, пытать, ставить коленями на горох, подкармливать тобой голодных крыс, сверлить дрелью зубы – тебе это все надо?
– А почему я должен с тобой делиться? – задал я какой-то школьный вопрос.
Тарасов усмехнулся.
– Потому что я сильнее тебя, я – власть. А власть всегда требует делиться. Так было и так будет. Это ее прерогатива – брать.
Я встал, затолкал пистолет за пояс.
– Возможно, ты прав, – ответил я. – Но до меня всегда плохо доходит такой тон. И еще я очень не люблю, когда какое-нибудь дерьмо, едва подняв лицо из лужи с блевотиной, начинает диктовать мне свою волю. Скорее всего, у тебя ничего не получится.
Я повернулся и пошел в коридор, чтобы выйти из квартиры по-человечески, через дверь.
– Стой! – властно сказал Тарасов. – Вернись!
Я повернул голову, удивленно глядя на Тарасова, словно спрашивал: разве мы не расставили все точки над "i"?
– Хорошо, – разминая кулаки и не поднимая глаз произнес он. – Поговорим по-другому… – Он поднял голову и, пристально глядя мне в глаза, выждал паузу. – Разве я тебе не нужен? Разве услуга, которую я могу тебе оказать, не стоит больших денег?
– О чем ты? – спросил я, хотя догадался, что он мне сейчас предложит.
– Я говорю о твоей женщине. Об Анне.
Я вернулся в кресло, закинул ногу за ногу, демонстрируя интерес и готовность выслушать.
– Ты делишься со мной, даешь мне половину того, что у тебя есть. Это приблизительно столько же, сколько было конфисковано у Анны.
– Украдено, – поправил я.
Тарасов не придал моей поправке никакого значения.
– А я в свою очередь постараюсь вытащить Анну из зоны. Хотя, конечно, это будет очень, очень трудно.
– Согласен, – ответил я без раздумий, потому как у меня не было ни золота, ни каких-либо шансов вытащить Анну самостоятельно. – Только ты сначала освобождаешь ее, а потом получаешь половину.
– Сначала ты платишь мне аванс – двадцать пять процентов от общей суммы, – тотчас откорректировал Тарасов. – А затем я начинаю действовать.
– Хорошо, – ответил я и встал. Мне не оставалось ничего другого, как сказать "хорошо" и встать. Я понятия не имел, где возьму золото для аванса, но даже если оно у меня и было, то я сделал бы все возможное, чтобы его не отдавать и оставить Тарасова в дураках. Впрочем, я не сомневался в том, что и Тарасов в свою очередь пытается меня надуть не менее старательно.
– Оставь мне свой телефонный номер, – сказал я. – Как буду готов, я позвоню.
Тарасов недолго думал, затем кивнул и вытащил из кармана пиджака визитную карточку.
– Я не могу тебе дать слишком много времени, – сказал он. – Максимум через три дня ты должен позвонить. На эти дни мои люди оставят тебя в покое. Единственное, чего ты должен остерегаться, так это милиции. Если ты попадешься к ним, то стоимость моей услуги значительно возрастет.
Мы откланялись друг другу. Тарасов протянул мне руку, но я сделал вид, что не заметил этого жеста, и быстро вышел из комнаты в холл, а оттуда – к стальной двери, обшитой кожей, с навешанными на нее громоздкими замками.
10
Едва дверь квартиры захлопнулась, и я подошел к лифту, как его створки, лязгнув металлом, разошлись в стороны, и из кабины вышла молодая женщина. Не ожидая столь решительного появления здесь человека, я отскочил в сторону, и от этого движения женщина вздрогнула, вскинула на меня красивые тревожные глаза, подошла к двери, из которой я только что вышел, на мгновение замерла перед ней, делая вид, что ищет в сумочке ключи. От ее расклешенной норковой шубки веяло свежестью мороза и запахом дорогих духов. Потрясенный появлением здесь человека, которого где-то совсем недавно видел, я сделал несколько замедленных шагов по ступеням вниз, остановился и вполоборота повернулся к женщине.
Она тоже посмотрела на меня через плечо, явно пытаясь вспомнить, где могла меня видеть. И тут до меня дошло, что эта та самая дама, которую я встретил в особняке, когда бродил по коридору в поисках бритвы, и разговор которой с Жоржем я подслушал через форточку. Значит, это жена Тарасова. Не только красивая, чертовка, но и умная, точно предугадала, что муж нажрется на презентации.
– Добрый вечер, – сказал я, чувствуя, как мое лицо расплывается в глупой улыбке.
– Добрый, – холодно ответила дама, снова опуская изящную руку в сумочку, но не рискуя повернуться ко мне спиной.
Черт меня дернул ввязаться с ней в разговор!
– А вам не кажется, что судьба нарочно скрещивает наши пути?
– Не кажется, – все так же немногословно ответила дама и без особого
