поднялась. — Проводите даму, — посмотрел на молодого оперативника Лев Иванович, — и возвращайтесь. У нас есть для вас задание.
Лемешев, вдохновленный и обещанием Гурова, и тем, что именно он привел к сыщикам столь информированный источник, с достоинством последовал за Скориковой на выход.
— Ты специально слил версию? — быстро шепнул Гурову Крячко, когда оперативник отошел на достаточное расстояние, чтобы не слышать их.
— Пусть поищут и в этом направлении, — так же тихо ответил другу Лев Иванович. — В любом случае нам выгодно, чтобы все поскорее закончилось.
Вернулся Лемешев, и Гуров спросил его:
— Как вы, Андрей, думаете, стоит ли проверять эту версию или?..
— Конечно же, стоит, — со значительным видом кивнул Лемешев. — Тем более что на пистолете, который нашли в сумочке у Кирьяновой, специалисты не обнаружили вообще никаких отпечатков пальцев.
— Вот даже как! Быстро сработали ваши эксперты, — не удержался от похвалы Лев Иванович.
Гуров и Крячко переглянулись, и Станислав спросил Лемешева:
— И когда вы об этом узнали?
— Буквально перед тем, как мы с Марьяной Степановной пришли к вам. В коридоре у меня зазвонил телефон, и Илья Ильич сообщил, что Кирьянову отпускают, вернее, помещают под наблюдение. Ну то есть она будет пока находиться в отеле. А когда я спросил, почему было принято такое решение, он и сказал, что пальчиков на пистолете обнаружено не было. Да и на руках у нее следов пороха и других явных признаков, что она стреляла в мужа, тоже не было обнаружено, — ответил Андрей.
— Что ж, отсутствие следов на пистолете и руках не значит, что она не виновна, — согласился Лев Иванович. — Вполне возможно, что она все следы успела устранить, что довольно легко делается. Например, стреляла в перчатках, от которых потом избавилась. Или кого-то наняла, а себе создала алиби.
— Алиби? — насторожился Андрей.
Гуров совсем забыл, что местные оперативники не в курсе, что Кирьяновой в номере на момент убийства не было, и чуть не проговорился.
— Я имел в виду, — быстро поправился Лев Иванович, — что в момент убийства она была в ванной и ничего не слышала.
— Это очень странное и неубедительное алиби, — нахмурился Лемешев, — если учитывать, что слышимость в номерах весьма существенная. Соседи из коридора слышали скандал супругов накануне вечером, — напомнил он Крячко и Гурову, которые после его слов снова переглянулись.
Правда, их переглядывания Лемешев не понял, но не станет ведь Лев Иванович ему объяснять, что переглянулись они с Крячко несколько по другому поводу, а не из-за того, что забыли о плохой звукоизоляции в отеле.
— Ну, хорошо. Кстати, Андрей, вы не знаете, камеры видеонаблюдения уже были просмотрены?
— Пока что нет, — неуверенно ответил Лемешев и, почесав у себя за ухом, добавил: — Во всяком случае, Илья Ильич ничего не говорил мне по этому поводу.
— Ну не говорил и не говорил…Так что же мы все-таки решили?
Лев Иванович решил свернуть эту не очень удобную тему с алиби Ольги Кирьяновой, опасаясь, что Андрей начнет подозревать их в укрывательстве неких фактов, что и на самом деле имело место. Не то чтобы Гуров хотел скрыть от официального расследования, что Ольги на момент убийства не было в номере, просто он и сам в некотором роде сомневался в том, что она в тот момент находилась на крыше. Доказательств в пользу этого, как и доказательств обратного, у него не было. А раз так, то к чему вообще заводить об этом речь?
— Я так понял, что ты поручил Андрею побеседовать со Слепаковым и выяснить, где тот находился сегодня утром в промежуток между половиной пятого и двадцатью минутами шестого, — подсказал Станислав.
— Да, именно так. — Лев Иванович посмотрел на Лемешева.
Тот просиял и с готовностью ответил:
— Будет сделано.
— Вот и отлично, тогда прямо сейчас и приступайте.
Лев Иванович с улыбкой похлопал Андрея по плечу. Оперативник, развернувшись, быстро вышел из номера.
— Пока они, я имею в виду местных, занимаются версией со Слепаковым, мы с тобой пойдем и побеседуем с соседями Кирьяновых по поводу его отношений с женой, — предложил Лев Иванович Станиславу, и тот согласился.
Как-то так повелось, что во всех их совместных расследованиях первую скрипку всегда играл Лев Иванович. И не потому, что он был умнее или деятельней Станислава, деятельность и активность как раз были больше присущи Крячко, а скорее потому, что у Гурова была больше развита чувствительность. Он имел необыкновенную интуицию, или, как принято говорить у сыщиков, — нюх, который помогал ему практически сразу угадывать в каком направлении им следует вести расследование. И всякий раз это направление оказывалось правильным.
Вот и на этот раз Лев Иванович откуда-то знал, интуитивно чувствовал, что искать убийцу нужно не среди писателей, а где-то в более близком к Кирьянову окружении. А для этого ему нужно было узнать, каковы были отношения в семье, были ли в семействе у Кирьяновых какие-то тайны. А может, просто это далекое прошлое догнало Евгения Петровича и отомстило ему за ошибки молодости? По своему огромному опыту работы Гуров знал, что и такое может быть. Все могло быть…
«Как там сказала Марьяна Степановна? На Руси могли убить и за меньшее, — вспомнил он слова Скориковой. — За меньшее убивали не только на Руси. Человеку вообще присуще не ценить чужую жизнь, — думал он. — Впрочем, как и свою тоже».
Глава 9
Для опроса писателей Гуров и Крячко решили разделиться. Станислав направился в трехсотый номер, а Лев Иванович должен был переговорить с троицей из триста первого. Когда он подошел к двери, то услышал из номера звуки классической музыки. Он немного постоял, послушал, наслаждаясь, и предположил, что звучало одно из произведений Баха. Хотя Гуров и не был большим меломаном, но все-таки немного разбирался в классических произведениях и мог отличить орган от других музыкальных инструментов.
Он постучал, как и просил его толстячок Голубев — погромче. Музыку тотчас же, словно только и ждали этого сигнала, сделали тише, а потом, как показалось Гурову, и вовсе выключили. Еще через секунду дверь открылась.
— Входите, уважаемый сосед! — улыбался радушной улыбкой Голубев.
Он впустил Гурова и, что не ускользнуло от глаз полковника, выглянул в коридор, быстро осмотрелся по сторонам и только потом затворил за собой дверь.
Трехсотый номер в отеле был на троих и состоял всего из одной, но довольно просторной, комнаты. За низеньким столиком сидел сосед Голубева — Калистратов. Перед ним стояла доска с партией в нарды, а справа лежал планшет, из которого чуть слышно лилась приглушенная музыка.
— Никогда не пробовал играть в нарды, — улыбнулся Лев Иванович.
— О, это весьма занимательная, интеллектуальная игра, — заулыбался в ответ Калистратов. — Ничуть не уступает шахматам. Просто удивительно, что она столь малопопулярна в России. Хотя чемпионаты страны и мира по ней проводятся ежегодно, они не так привлекают внимание прессы, как турниры по шахматам.
