собирались общества образованных мужчин и дам, спорили о вопросах веры и философии, читали вслух свои сочинения, пели и танцевали под легкую музыку вёрджинелов и небольших, издававших низкие звуки органов, которые стали модными во многих домах. Некоторые собрания приобрели большую известность, создав себе имя. Так, в усадьбе Грейт-Тью собирался кружок сэра Фолкленда, в письмах современников описывались прелестные поместья и особняки, такие как Пенсхерст лорда Лестера, Сайон-Хаус лорда Нортумберленда, Комптон-Виньятс лорда Нортгемптона, Болсовер лорда Ньюкасла.
В простых домах ученых, священников, горожан и джентльменов гость мог насладиться доброй беседой, и ему обязательно показывали какую-нибудь редкую или антикварную вещь. Ректор Итона сэр Генри Уоттон, будучи в преклонном возрасте, часто принимал у себя своих друзей, чтобы поговорить о живописи и литературе, полюбоваться на венецианские полотна, которые украшали стены его дома, и осмотреть диковинный «шестиугольный кристалл, приобретенный в Ретийских Альпах». Его друг Исаак Уолтон, лондонский торговец скобяными изделиями, вел со своими гостями беседы о литературе и тихих радостях рыбной ловли. Лондонец Сэмюэль Хартлиб собирал вокруг себя тех, кого интересовали вопросы образования, философии и новых методов ведения сельского хозяйства. Уильям Отред, когда он был викарием в Олбери, организовал для учеников математический кружок, но время от времени он удалялся на два-три дня в свой кабинет, отказываясь от пищи и общения, чтобы решить внезапно овладевшую его воображением задачу. Поэт Уильям Драммонд, ведя уединенный образ жизни в поместье Хоторнден, затерянном среди холмов Лотиана, обсуждал вопросы поэзии и политические проблемы со своими домашними и друзьями. Поэт Генри Кинг, декан Рочестерского собора в графстве Кент, сочинял стихи, писал проповеди и собрал богатую библиотеку, которую завещал кафедральному собору.
Таково было приятное времяпрепровождение образованных дворян, священнослужителей, джентри и горожан. Чего нельзя было сказать об остальном обществе. Нравы в сельской местности довольно грубы. Разговоры велись о собаках, охотничьих соколах, лошадях, перспективах на урожай и местных земельных спорах. Вместо книг – пособия по землепользованию и охоте, учебник права, Библия, «Книга мучеников» Фокса; возможно, во время последнего посещения Лондона фермер мог купить популярные рыцарские романы «Ги из Ворвика» или «Пальмерин Английский».
Англию можно было назвать образованной страной. Школы с преподаванием латинского языка и старые образовательные учреждения, такие как Итонский колледж, Вестминстерская школа, Винчестерский колледж, недавно основанный Чартерхаус и школа при соборе Святого Павла принимали для обучения сыновей горожан и джентри, священников и лиц свободной профессии, иногда дворян. Однако чаще всего дворяне брали домашнего учителя для своих детей. Более состоятельные джентри отдавали своих сыновей в дом частного учителя; он брал обычно пять-шесть учеников, и на время они становились частью его семьи, он учил их и уделял им все свое внимание. Из таких образовательных учреждений королевства выходили выдающиеся люди.
Уроки были продолжительными, занятия начинались обычно в шесть часов утра. Еще задолго до того, как наступал день, школяры уже шли в школу, завтракая на ходу – поедая ломоть хлеба с сотами или куском сыра. Латинский язык был в основе обучения в школе; мальчики средних и старших классов, после того как овладевали латинским языком, продолжали изучать другие предметы, в том числе Закон Божий на латинском языке. Дин Ноуэлл составил «Всеобщий катехизис» для учащихся старших классов на латинском языке, который вошел в учебную программу школ с преподаванием латинского языка. Историю, географию, философию, поэзию и прозу изучали на основе трудов древней и современной латинской классической литературы. «Хроники Холиншеда», написанные на английском, или вновь опубликованные книги по истории Европы предназначались для чтения в свободное время. Объемный труд Рали «Всемирная история» был любимой книгой среди пуритан. Оливер Кромвель рекомендовал ее своему сыну Дику.
Несмотря на то что латынь продолжала оставаться универсальным языком для образованных людей и все без исключения книги были написаны на ней, это не мешало учащимся получать современные знания. Напротив, даже помогло знакомиться с европейской культурой и великими мыслителями эпохи Возрождения и Реформации. В школах с преподаванием латинского изучали труды Эразма Роттердамского, Меланхтона, Томаса Линэкра и Джорджа Бьюкенена. В некоторых школах рекомендовали изучать труды итальянского врача и философа Марчелло Палиндженио и голландского педагога Корнелиуса Шонеуса XVI в., отдавая им предпочтение перед языческими поэтами Вергилием и Луканом, комедиографом Теренцием или философом Сенекой. Большое значение имели произведения Джорджа Бьюкенена для молодых людей Англии и Шотландии. Он написал «Историю Шотландии», был автором трагедий, эпиграмм и пасторалей. Вкладом в политическую философию был его трактат De Jure Regni apud Scotos («О праве королевства среди шотландцев»), в котором он утверждал, что источником власти является народ, и выдвинул теорию ограниченной монархии.
Глубокое влияние трудов Бьюкенена в школах обеспокоило короля Иакова, и архиепископ Кентерберийский попытался популяризировать в шотландских школах стихи Артура Джонстона, недавно назначенного ректором университета в Абердине. Джонстон, который был настроен более благосклонно к королевской власти, чем Бьюкенен, снискал себе славу стихотворными переводами псалмов на латинский язык.
Латинский язык, на котором велось преподавание в XVII в., не помог добиться единообразия научного знания и мировоззрения. Большинство школяров, обучавшихся на латыни, не запомнили ничего из языческой классической литературы, кроме пары крылатых выражений. Их знания, философия и мировоззрение основывались на трудах писавших на латыни авторов предыдущего столетия. Лишь незначительное меньшинство дворян и богатых джентри разбирались в античной литературе, выезжали за границу. Они были очарованы цивилизацией Античного мира, которая пережила возрождение в эпоху Ренессанса. Им нравилось творчество латинских поэтов, присущее им живое воображение, мудрость и благородство. Они цитировали «Метаморфозы» Овидия, «Сатиры» Персия Флакка, реже – Ювенала, но больше всего – «Фарсалию» Лукана, поскольку она была проникнута стоическим и республиканским мироощущением. Сенека, популярный в Елизаветинское время, теперь вышел из моды, а Вергилий уступил место Лукану.
Новые методы обучения только обсуждались, но не применялись на практике. Сэмюэл Хартлиб готовил к публикации на английском языке труды чешского педагога Яна Коменского, и некоторые образованные люди надеялись, что известного теоретика педагогики удастся уговорить остаться в Англии.
В грамматических школах – школах с преподаванием латинского языка не учили письму и чтению. Дети дворян учились этому дома. Но нельзя сказать, что бедняки в Англии, особенно на юге страны, совсем не умели читать и писать. Работающие женщины оставляли своих детей под присмотр надомных работников – сапожника, ткача, портного, плотника. Чтобы дети сидели тихо и не баловались, их заставляли читать вслух букварь. Некоторые доморощенные учителя проявляли изобретательность: например, плотники вырезали буквы на деревянных брусках, другие для более быстрого их запоминания придумывали простейшие рифмы, выдавали призы за успехи в учебе и чередовали физический труд с занятиями.
