Абрасимов, прежде чем затронуть суть рассматриваемых вопросов, выразил удовлетворение теми беседами, которые состоялись ранее между министром иностранных дел СССР А. А. Громыко и президентом США Р. Никсоном, государственным секретарем У. Роджерсом, министром иностранных дел Франции Р. Шуманом, премьер-министром Великобритании Э. Хитом и английским министром иностранных дел А. Хьюмом. Советский посол в ГДР подчеркнул как отрадный факт, что в беседах на столь высоком уровне отмечалось далеко идущее совпадение в подходах и оценках, стремление решать западноберлинский вопрос на взаимоприемлемой основе без ущерба для позиций и взглядов сторон. Ободряющим фактором, продолжал Абрасимов, является взаимопонимание между высокопоставленными государственными деятелями наших стран относительно того, что ни у кого нет намерений подрывать или ослаблять статус Западного Берлина и что независимо от разницы взглядов в тех или иных областях возможна договоренность по вопросам прекращения политического присутствия ФРГ в Западном Берлине, транзита по коммуникациям, доступа западноберлинцев на территорию ГДР и практические решения, которые послужили бы делу разрядки напряженности и устранению трений в этом районе. «Это взаимопонимание, — сказал Абрасимов, — несомненно, во многом облегчит нашу дальнейшую работу, в ходе которой нам предстоит в конкретной форме реализовать стремление и решимость наших правительств исключить на будущее возникновение напряженности и трений в связи с обсуждаемым вопросом»[174].
После этого Раш попросил Абрасимова выразить свою точку зрения по поводу первого пункта «Формулировок». Советский посол, оговорившись, что говорит лишь в первом приближении, заметил, что «в основе можно было бы обсудить этот пункт, хотя он, конечно, требует дополнительных уточнений. Важно, как он будет записан окончательно, поскольку речь идет о правах суверенной ГДР; о том, как при решении этого вопроса будут учтены общепринятые международно-правовые нормы и принципы»[175].
Джеклинг сразу же сделал несколько замечаний, касавшихся высказываний Абрасимова относительно прав ГДР и международно-правовой практики. «Все должны понять, — подчеркнул посол Англии в ФРГ, — что западная сторона не может принять условия, выдвинутые советским послом, они ей не подходят». Джеклинг заявил, что он не может согласиться с формулировкой, которая упоминала бы о правах ГДР и международно-правовой практике, потому что положению на путях доступа нет параллелей в международной практике и четыре державы имеют здесь дело со своеобразным, специфическим положением вещей. Кроме того, в этих вопросах нужно проявлять осторожность, «чтобы не нанести ущерба четырехсторонней ответственности»[176].
Сованьярг также подчеркнул, что западная сторона не может признать «абсолютный суверенитет» ГДР в вопросах доступа. Однако, по его мнению, «стороны действительно продвинулись далеко вперед» в обсуждении этих вопросов[177].
Подытоживая прения сторон, Абрасимов сказал: «Главным является установление на коммуникациях в результате предпринятых практических шагов такого порядка, который сочетал бы законные нужды Западного Берлина, права и интересы ГДР и обеспечивал быстрый и бесперебойный транзит»[178]. Он подчеркнул, что «не видит особых разногласий по отдельным положениям подхода к вопросу. Важно, что стороны согласны с тем, что урегулирование вопросов транзита должно быть предметом соглашения между ГДР, ФРГ и сенатом Западного Берлина»[179].
В ответ Раш заявил, что его весьма ободряет высказывание советского посла о том, что он не видит особых разногласий по отдельным положениям вопроса о доступе. «Это, — подчеркнул посол США в ФРГ, — несомненно, прогресс в переговорах»[180].
После этого Абрасимов предложил перейти к обсуждению вопросов, связанных с «присутствием ФРГ» в Западном Берлине, и передал западной стороне текст советских предложений по этой проблематике. В этом документе говорилось:
«Три державы позаботятся о том, чтобы
а) в Западном Берлине не допускалась деятельность парламентских и других политических органов ФРГ, в том числе было прекращено проведение сессий бундестага, бундесрата и их органов, заседаний кабинета ФРГ, а также функционирование филиалов ведомств ФРГ, поскольку их пребывание несовместимо с неподвластностью Западного Берлина Федеративной Республике;
б) официальные лица ФРГ могут посещать Западный Берлин в качестве гостей оккупационных властей (сената), однако без осуществления в городе каких-либо актов государственного верховенства;
в) в Западном Берлине не будут проводиться федеральные съезды и конгрессы политических партий и организаций ФРГ;
г) будет запрещена деятельность неонацистской НДП, равно как и других реваншистских объединений и союзов;
д) территория Западного Берлина не должна использоваться для политической и иной деятельности, носящей подстрекательский характер против СССР, ГДР и других соцстран;
е) не будет чиниться препятствий развитию мирных связей Западного Берлина с социалистическими странами и, в частности, не будут дискриминироваться их политические, имущественные, торговые, культурные и иные интересы в этом городе;
ж) в Западном Берлине будут строго соблюдаться четырехсторонние постановления и решения о демилитаризации»[181].
Раш в ответ передал советскому послу формулировки западной стороны по этому вопросу. Их текст гласил:
«Мы были бы готовы сделать в возможном соглашении заявления следующего плана:
а) при осуществлении своей ответственности в западных секторах три державы определяют характер и объем отношений между западными секторами Берлина и ФРГ.
б) Соответственно, три державы утверждают связи между западными секторами и ФРГ.
в) Без ущерба для их общей ответственности три державы разрешили ФРГ обеспечить представительство западных секторов Берлина во вне, включая выдачу по разрешению трех держав паспортов ФРГ немцам-жителям западных секторов.
г) Три державы решают, разрешать ли проведение в своих секторах заседаний международных организаций и международных конференций. Постоянные жители этих секторов могут участвовать в федеральных немецких организациях и объединениях, а также в международном обмене, осуществляемом ими.
д) Что касается ограничений, то три державы заявляют, что западные секторы Берлина не управляются ФРГ и что их не следует рассматривать в качестве земли ФРГ. Положения Основного закона ФРГ, говорящие об обратном, приостановлены тремя державами и остаются таковыми.
