после того, как они с Тропсом расстались в тот день, вернулась по своим же следам обратно – в округе не меньше десятка кафе, бистро и кофеен, куда могла зайти приличная девушка, не вызывая любопытных взглядов.
– Вряд ли это вас остановило.
– Не остановило. И знаете что? Ни в одном из этих заведений не подают мятного печенья. Более того, в ближайших пекарнях его также не готовят.
– Любопытно, – задумчиво протянул Лайош. – Не думал, что у нас это такая редкость. Кстати, господин Тропс уже сознался в убийстве?
– Нет, – мрачно проворчал Ла-Киш.
– И что теперь?
– Посидит неделю в «тёмной».
– Не слишком ли жестоко для человека, который, возможно, невиновен?
– Ему надо было думать несколько раньше. До того, как спутываться с дочерью городского советника.
– А вы его спрашивали о том, как вообще завязалось это знакомство?
– Спрашивал. Господин Тропс уверяет, что это мадемуазель проявила к нему интерес.
– И?
– Что – «и»? Вы его видели. По-вашему, такое возможно?
– Ну, у всех свои вкусы и предпочтения, – заметил Шандор.
– Возможно. Но я всё больше склонен согласиться с вашими словами. Во всём этом есть что-то неправильное, – Ла-Киш повертел в пальцах трость, потом вздохнул. – Придётся проверять все возможные связи обеих девушек. Знакомых, друзей. У меня хватало забот с одним советником, а теперь они насядут вдвоём.
– Сочувствую вам.
Сюретер усмехнулся. Потом вдруг повернулся к сыщику и спросил:
– Может, дело в воде?
– Что-что?
– Вода. Эвелину Санду нашли на пристани. Беатрис Эшту-Кальво в ванной.
– Но Эвелина ведь не утонула. Она вообще не касалась воды. И потом, мы живём в одном из крупнейших портов мира, тут везде вода. Вы полагаете, что вещество, о котором говорил доктор Герш, вступает в реакцию с водой?
– Пожалуй, нет, – подумав, ответил Ла-Киш. В голосе сюретера проскользнули нотки разочарования.
– Хотя теория интересная.
– Не будем списывать её со счетов. Впрочем, возможно, присутствие воды – лишь совпадение. Однако какая-то связь между этими событиями должна быть. И я не склонен считать ни первую, ни вторую смерть случайностью или самоубийством. Кто-то позаботился об особой добавке для мятного печенья и о том, чтобы оно попало в руки жертв. Это убийство, а значит, у него должен быть мотив. И убийца, скорее всего, всё ещё где-то там, в городе.
Они помолчали, глядя, как последние домики Дубового Холма уступают место строениям Сити. Кэб, миновав крутой поворот на спуске, теперь катил по главному проспекту делового района, запруженному клерками и посыльными. Промелькнула в окошке и осталась позади одна из станций пневмопочты, сооружённой специально для нужд контор в Сити.
– Я согласен с вами, – заговорил, наконец, Шандор. – Речь идёт об убийствах, и у них должен быть мотив. Но пока я его не вижу. Смерть этих девушек не принесёт никому выгоды – они ещё не вышли из-под отцовской власти, не имели ни положения в обществе, ни собственных состояний. Насколько мне известно, ни одна из жертв не была помолвлена и не готовилась к свадьбе – значит, это не попытка расстроить брак или помешать матримониальным планам конкретных семейств. Ни одна из жертв не подвергалась насилию, не была ограблена, не была похищена ради выкупа. Остаётся, пожалуй, только одно: эти убийства – удар не против самих девушек, а против членов их семей. Скорее всего против отцов.
– Кто-то имеет зуб на городских советников, – Ла-Киш поморщился. – Под такое определение попадает едва ли не половина города, начиная докерами и заканчивая самими же советниками.
– Согласен, слишком широкий круг подозреваемых, – легонько улыбнулся Лайош. Потом, посерьёзнев, добавил. – Вы ведь спрашивали, что ещё я могу сказать об этом случае. Главная деталь, которая отличает вторую жертву – если вы верите моим ощущениям – это то, что Беатрис Эшту-Кальво за миг до смерти, скорее всего, осознала происходящее. Но она уже ничего не могла поделать.
Глава 8. Пули и вопросы
– Господин Шандор! Давненько, давненько вы не заглядывали!
Оружейник Гордон Харрис, на звонок дверного колокольчика поднявший голову от конторской книги, приветливо улыбнулся.
– Господин Харрис, – Лайош чуть приподнял свой цилиндр. – Как поживаете?
– Живу потихоньку, – усмехнулся старик. – Что сегодня, пули или вопросы?
– И то, и другое.
– О как, – старичок поправил маленькие круглые очки на длинном носу и поднялся со стула. Харрис был очень высоким и очень худым, с острыми локтями и коленками, делавшими его немного похожим на кузнечика. Так что когда он встал во весь рост – насколько позволяла спина, ссутуленная за годы работы за верстаком – то оказался минимум на полголовы выше сыщика. – С чего начнём?
– С пуль. Мне нужно что-нибудь дамское – маленькое, лёгкое, под женскую руку и сумочку.
– Двуствольный «Ли». Десять и три десятых миллиметра, – не задумываясь, отчеканил оружейник. – С пяти метров вполне может навсегда отучить от вредной привычки приставать к леди. Если желаете, есть несколько экземпляров с костяными накладками на рукояти. Работа моего внука, – не без гордости закончил Харрис, уже роясь под прилавком.
– Конечно. Раз работа вашего внука, – легонько улыбнувшись, согласился Лайош.
Оружейник выложил три пистолета, из которых сыщик выбрал вариант с вырезанным по кости морским пейзажем: рыбацкая лодочка под парусом, чайки и поднимающееся из-за моря солнце.
– Для вас, господин Шандор – пятьдесят крон, – старик поставил на прилавок рядом с пистолетом две коробки патронов.
– Благодарю. И будьте любезны, посчитайте аренду тира. Примерно через час я пришлю сюда мадемуазель попрактиковаться.
– Помилуйте! Какая аренда! Я буду только рад принять у себя вашу протеже, – Харрис добавил третью коробку патронов и поинтересовался. – Мадемуазель будет заниматься сама?
– Нет, её приведёт господин Вути.
– О! – в одном этом восклицании оружейник сумел выразить безмерное уважение, которое питал к Абекуа. – Лучше учителя и желать нечего.
– Согласен. А теперь перейдём к вопросам.
– Я весь внимание, – в глазах Харриса блеснул хитрый огонёк.
– Вы что-нибудь знаете о человеке по имени Джим Хорн?
Оружейник задумчиво потёр щетинистый подбородок, затем поскрёб ногтем кончик носа.
– Никогда о таком не слышал. Я, конечно, поспрашиваю для вас.
– Благодарю. А человек с таким описанием: крепкий, плотный, с красным лицом
