сейчас стоят на блокпосту и стараются уехать, на улице не было ни единой души. Спустя какое-то время тишины, когда мы уже приближались к дому, водитель таки не выдержал и начал диалог.
– Так а вы тут вообще как?
– В каком смысле? – ответил Стив.
– Что тут делаете? Все отсюда едут, а вы, наоборот, сюда, – сказал Карл.
– Мы только за вещами. В новостях увидели, что и сюда война добралась, думаем хоть что-то спасти.
– Понятно.
– Так-то мы ещё с месяц назад уехали.
– Все бегут… – сказал водитель, – всем жить хочется. Бегут даже те, кому и бежать-то некуда.
– Это точно, – тяжело вздохнув, сказала я.
– Что, сюда? – Мы остановились около дома. – Правильно приехали?
– Да, – ответил Стивен, – значит, как договорились, вы нас дождётесь?
– Конечно, – ответил Карл, – только вы там не задерживайтесь.
– Вы не переживайте, мы вас обманывать не собираемся, – сказал Стив.
– Это-то я вам верю, стоять здесь долго не хотелось бы. Стемнело уж совсем, а как ночь, так народ звереет, начинают друг в друга стрелять, что Сопротивление, что правительство. Не хотелось бы тут помереть, – ответил водитель.
– Нам тоже, уж поверьте, – сказала я, а Стив продолжил:
– Не больше десяти минут, мы вещи соберём и сразу уезжаем.
Водитель кивнул в ответ, после чего Стивен захлопнул дверь. Мы направились в сторону дома практически на ощупь, света в округе не было. Входная дверь была открыта, и мы кое-как вошли в дом.
– Так, – сказал Стив, – тут где-то фонарик валялся.
Он немного покопался в шкафу и в комоде, а затем произнёс:
– Вот он! – Зажёг фонарь и направил его мне в ноги, в комнате стало чуть светлее. – Ты как? Нормально?
– Да, – ответила я.
– Теперь-то мы точно на полпути к счастью, – сказал Стивен и направил фонарь в центр комнаты.
Свет от фонаря осветил гроб, который стоял на полу прямо посреди большого гостиного холла.
– У нас есть десять минут! – громко сказал он.
Глава 6. Митчелл
С того момента, как я переехала в Мэйвард, прошло уже больше месяца. Не скажу, что всё стало налаживаться, скорее, всё становится только хуже. Вся южная часть страны, частью которой является и Мэйвард, сейчас охвачена протестами, митингами. Стычки полиции с протестующими, которые объединились под лозунгами сопротивления нынешней власти. Их идеям симпатизируют почти все жители. В поддержку Сопротивления они клеят наклейки себе на машины, вывешивают флаги Сопротивления на дома и носят на себе разные атрибуты, тем самым пытаясь показать, что они тоже выступают за, хотят быть причастными.
Но этим всё не ограничивается, сейчас своеобразной столицей протеста стал город Вармонд – там протестующие ворвались в дом правительства и фактически захватили власть. Правительство пыталось сначала с ними договориться, но ничего не вышло. Сопротивлению в руки попало оружие, вслед за этим одна часть полицейских покинула город, ну а другая, большая часть перешла на сторону Сопротивления. После чего правительство выдвинуло в сторону Вармонда армию, сейчас войска стоят прямо у города. И одна, и другая стороны заявляют, что не допустят и не хотят кровопролития, но мало кто в это верит. Все ждут, что со дня на день начнётся полноценная война.
В других городах правительству пока что удаётся удерживать власть в своих руках, но эта власть весьма условная. Да, они ещё сидят в своих креслах, но улицы давно не контролируют. Большинство полицейских и даже военных на юге вроде как ещё подчиняются действующей власти, но все понимают, что как только Сопротивление захочет выкинуть их из кресел, ни местная полиция, ни местная армия на помощь им не придёт.
Если говорить проще, то весь привычный мне мир меняется, я будто живу в новой реальности, в которую попасть я абсолютно не хотела. То, что всё движется к чему-то страшному, можно понять и по тому, что мне рассказывает Элисон. С ней мы в последнее время практически не созваниваемся, у неё свои дела, а у меня свои. Так вот, они с семьёй, как и очень много тех, кого я знала или знал мой отец, сейчас в экстренном порядке пытаются выехать за границу, если не навсегда, то очень надолго. Всё из-за, как я помню, она сказала, «надвигающегося бунта бомжей». Вряд ли это определение она придумала сама, скорее всего услышала от отца, который как раз имеет отношение к власти. Вообще, примерно такие настроения и царят на севере, на жителей юга раньше или просто не обращали внимание или недолюбливали, а теперь их возненавидели. На севере считают, что люди здесь просто мешают цивилизованному обществу жить. Называют всех проживающих в южных городах маргиналами и бандитами. До этого меня политика не особо интересовала в принципе, но сейчас я буквально вынуждена в этом разбираться.
Наверное, в самом странном положении сейчас оказалась я. Для большинства местных я хоть и родилась здесь, не своя, но не своя и для моего бывшего окружения. Для людей, которых я считала друзьями, в их число входит, кстати, и моя, как я раньше думала, лучшая подруга Элисон, я тоже стала чужой. Я прямо чувствую негатив, который исходит от них ко мне. Конечно, наши интересы сейчас совершенно не сходятся, а вернее даже сказать, возможности. У меня мои небольшие накопления постепенно заканчиваются, я даже не знаю, что потом буду делать. Сейчас я, конечно, могла об этом не думать, если бы не эта чёртова Стейси, которая после смерти отца заграбастала всё имущество, даже мой компьютер… У меня ничего не осталось. Они сыграли свадьбу буквально за три месяца до того, как отец попал в аварию. Я даже не уверена, что это не она подстроила ту аварию. Сейчас она уже живёт вместе с каким-то своим другом из колледжа, в квартире, на которую заработал и которую купил мой отец, ездит на его машине и пользуется его сбережениями.
С матерью у нас отношения остались на прежнем уровне. За это время мы, конечно, успели поговорить, если это можно назвать разговором, скорее перекинулись парочкой фраз. Она даже ради приличия спросила, как мне жилось в Хинфилде.
В школе вроде всё наладилось. Мы даже наладили общение с Трейси, договорились забыть всё, что произошло. Это, конечно, довольно сложно, для меня так точно, поэтому между нами всё же витает некое напряжение, особенно когда я вижу, как она кидает в мою сторону совсем недвусмысленные взгляды. На удивление с Барбарой они помирились. Мы с ней виделись несколько раз, и она даже передо мной извинилась, хотя, объективности ради, она
