Книга Леотир: резкий и дерзкий - Елена Кулакова

— Но ведь верующие люди не могли так сразу отказаться от веры в бога. Михаил Палеолог обрел бы врагов во взглядах. — удивилась Татьяна.

— А он и не отрицал существование небесного царя. Он избавил Константинополь не от веры в бога, а от тех, кто использовал имя господа во свое благо. Понимаете, о чем я?

— Да, но ведь сейчас люди не верят в существование бога?

— Большей частью нет. Да даже если бы и верили себе тихонечко, не призывая следовать за ними и навязывать свои взгляды, никто бы их не тронул. За семьсот лет произошло много изменений и люди просто отошли от того, что чтобы что-то произошло, надо поклоняться богам. Они освободили себя морально от записывания себя в «рабы божьи». Возьмем тот же самый урожай, улов рыбы. Если раньше молились, чтобы был урожайный год или был богатый улов, то со временем люди начали понимать, что не кто-то щедрый им это все дарует, а своими силами достигается, знаниями и умением применить свои знания правильно.

Вот теперь я все поняла. Хитро поступил император… гений средневекового чёрного пиара — подытожила для себя Татьяна.

— Как же папа римский отреагировал на столь открытый бунт императора Византии? — поинтересовалась Юлия, до этого внимательно слушавшая диалог Леотира с подругой, не смея перебивать их своими вопросами.

— Ооо, когда вести дошли до патриарха в Риме, он пришел в ярость от того, что император посчитал все их ограничения ничтожными и установил свои порядки. Находящегося в должности на тот момент патриарха, хватил сердечный приступ и умер, стар он был, а пришедший на его место был достаточно слабым тактиком. Он был из тех, кто всегда стремился заполучить высший пост, но получив его, не знал, что делать с предоставленной им властью и с чего начать «командовать». Совершенно бездумно он объявил войну императору Византии и объявил Крестовый поход. И, под прикрытием изгнания с земли Византийской «Дьявола во плоти», коим являлся, по его мнению, император Михаил, отправил привлечённые обещанием богатой добычи собранные разномастные войска на Константинополь, чтобы вернуть себе некогда принадлежавшие им церкви и монастыри и навести окончательно свои порядки в Византии. Своё желание утвердить прямое церковное управление из Рима он обосновывал тем, что не может народ жить без проповедей, исповедей, причастий и прочих церковных премудростей, а те, кто были — не справились. Еще бы. Как же без подаяний от народа? Кушать хочется, а самим лень себя кормить. — отправляя очередную ложку завтрака к себе в рот, улыбнувшись, сказал Леотир. — Вот только ничего у них не получилось.

— Народ Византии, понимая, что армия на стороне императора и сам он настроен крайне решительно, видя исцелённого Иоанна и получив часть отобранных у святош богатств, принял сторону императора. Магам разрешили уже официально лечить людей. Монастыри, при которых ранее были клиники и откуда святоши изгоняли врачей, научившихся исцелять при помощи волшебства, отдали под магические клиники. Там уже было все необходимое. Заготовленные этими же врачами еще до их ухода травы.

— В ваших словах все выглядит просто и красочно, неужели столь быстрые перемены произошли так просто, как получилось так, что люди тех времён легко повернули против церкви? — с неким недоверием высказалась Юлия.

— Да нет никаких красок. Это жизнь. Сложная, серьезная и полная непредвиденных поворотов. Еще вчера люди беспрекословно выполняли указания, которые им диктовала церковь, а сегодня новые порядки и правила. И если ты не согласен, будь добр покинь империю. Для народа это действительно был удар, и, пожалуйста, не забывайте, как все были измучены неурожаями, голодом, холодом и болезнями. Старые идеалы рушились, новые пробивали себе дорогу… Для магов это был шанс. Настоящие врачи, многие из которых имели способности к магии, вернулись в свои клиники и начали лечить людей, применяя магические методы и не удовлетворяясь одним вознесением молитв и кровопусканием, как ранее, под надзором святош. Результаты были потрясающие. Каждый день старейшие маги совершенствовались в своих умениях и в подробностях доносили их до молодых. Врачи стали уважаемыми людьми и зарабатывали немалые деньги. Но расходы на них окупали у потратившихся — они действительно лечили!

Гораздо хуже жилось людям, обнаружившим у себя навыки магов в провинции. До простого народа, жившего где-то там в глубинке, не дошло ещё распоряжение императора. Церковники, узнавшие об этом первыми, обозлившись на решение правителя Византии, объявили охоту на волшебников, как на «помощников самого дьявола». Сколько таких лекарей, да и просто тех, кто имел минимальные магические способности, переловили и сожгли, либо просто забыли про них в темницах, где они погибли от голода и холода. Многих стали убивать с особой жестокостью, дабы показать, насколько помогает усиление контроля от прибывшей помощи церкви из Константинополя. Всего не расскажешь и не опишешь. Да и не разбирался тогда никто. Обо всем мы сами узнавали со слов тех, кому удавалось как-то скрываться и бежать. Зная, что в Константинополе их примут, они прорывались в столицу и те провинции, которые лучше контролировались императором. И таких беженцев, лекарей из провинции, было не мало. Вскоре сильнейшие из магов приняли решение о создании официальной школы волшебства на месте одного бывшего монастыря. Теперь, все кто обнаруживал у себя способности к магии, могли пойти учиться в школу, чтобы совершенствоваться в знаниях и развивать свои способности. Постепенно удалось все систематизировать. Ранее написанные книги, о которых я говорил, перестали быть тайными. По ним учили молодых волшебников. Именно в такую школу волшебства я и был зачислен. Нас было немало и с каждым годом, узнавая про школу волшебства приходили все новые и новые ученики. Конечно, не все из них становились волшебниками. Кто-то шел наемником в армию, кто-то применял свои способности не во врачевании, а в иных ремеслах. А у кого-то развить то, что было обнаружено, не получалось. Все мы разные и способности проявлялись по разному.

— А Севастьян? — поинтересовалась Татьяна.

— Севастьян..? — задумался Леотир, посмотрел в окно и вдруг замолчал. По его выражению лица было понятно, что он вспоминает о чем-то грустном, а может быть даже и неприятном, некогда произошедшем событии.

— Леотир, сколько раз еще это может продолжаться? — явно нервничая, но стараясь не повышать голоса, интересовался Севастьян.

— О чем ты? — молодой человек сделал вид, как будто не понимает, что послужило поводом для недовольства его наставника и опекуна.

— Ты уже не малец, которого можно выпороть и пристыдить. Сам