ехал с Дашей на кладбище. Я вел машину и не обращал внимания на бывшую жену. И только в зеркале заднего вида я наблюдал ее печальный вид. Не понимаю, почему она постоянно несчастна? Как ни встретимся, никогда на ее лице нет улыбки. И где ее муж? Его тоже ни разу не видел. Впрочем, мне все равно.
Я пожал плечами и стал следить за дорогой. Мысленно молился, чтобы жена спокойно доехала до Нихитожинска. Так и хотелось постоянно проверять сообщения на телефоне, хотя знал, что жена не напишет, пока не доедет. Оставалось только делать серию глубоких вдохов и выдохов, пытаясь успокоиться и унять тревогу за нее и ребенка.
Почему она не сказала, что плохо себя чувствует? И скрывала утром свое состояние? Когда увидел, как она внезапно закрыла глаза, я подумал, что умру на месте. Места себе не находил, пытаясь решить, что делать. И попытался выяснить, почему она плачет. Ее слезы выводили меня из равновесия. Жена часто плачет и не говорит причин. Мне всегда казалось, что беременность — это счастье для женщины.
Сейчас обратил внимание на Дашу. Вот и она печальная. Впрочем, я в этом все равно не понимаю ничего. Я только утешаю Аленушку. Нужно быть рядом. И каждый раз, когда вижу слезинки на ее щеках, ощущаю холод в теле и думаю: «Может, с нашим малышом что-то не так? Но она не хочет меня беспокоить?».
Чувствовал сегодня ее нервозность. Может, она хотела отказаться от поездки, но не смогла сказать об этом Разовскому? И мне побоялась открыться? Мы бы вместе решили этот вопрос. Я, конечно, не имею права лезть в ее деловые отношения с начальником. Но спокойно мог с ним поговорить, если бы она попросила. За жену горы сверну.
Скоро уже приедем к кладбищу, и я покажу Даше, где похоронена мама. Но сейчас хотелось все бросить, купить билеты и ехать вслед за женой. Может, она нуждается во мне? Поезда ходят часто. Но я не мог. И, тяжело вздохнув, с досадой стукнул по рулю. С работы уже несколько раз отпрашивался, и надо серьезно поговорить с Владимиром Николаевичем. Объяснить ситуацию и пообещать, что я потом все отработаю, и не буду брать отгулы. Деньги мне нужны, и работу терять нельзя.
Сегодня узнаю, что мама хотела сообщить мне в письме, и буду принимать окончательное решение. Аленушка уже уехала, и сделать с этим я ничего не мог. Но сердце тревожно билось, и я не находил себе места, желая быстрее остановить автомобиль. Я напишу жене смску, чтобы она ответила, как себя чувствует.
Вскоре увидел ворота кладбища и громко выдохнул от облегчения, почувствовал, как весь вспотел и, остановив машину, сразу же накидал смс. И удивился, когда получил сразу ответ: «Костя, с нами все ок. Не переживай, любимый. Уже все хорошо».
И почувствовал, как на лице появляется счастливая улыбка. Тепло разлилось по всему телу, и на глазах появились слезы счастья. Мысли скакали, как табун лошадей, но я знал лишь одно: «С ними все в порядке». Но потом подумал: «Значит, я не зря переживал? Как чувствовал ведь. И почему она мне ничего не сказала? А если это повторится? Что же мне делать?».
Вовремя вспомнил, зачем сюда приехал и вышел на улицу. Решение приму позже, а от смски жены стало намного проще воспринимать текущую ситуацию. Тяжесть в груди ушла, стало легче дышать. Бывшая жена тяжело вышла из машины, и я спросил:
— Дарья, ты дойдешь? Могу подъехать к церкви, но там все равно пешком идти.
— Не надо, мне полезно прогуляться. И дорогу лучше запомню.
Ладно, как хочет.
До участка было идти около пятнадцати минут, и я чувствовал, как сердце начинает сковывать тяжесть утраты. Уже понимал, что снова буду плакать, как всегда, когда приходил сюда. Отчаянно скучал по маме, и до сих пор не мог отвыкнуть смотреть на окна ее квартиры. Почему нельзя купить здоровье? Я бы все сбережения потратил, чтобы мама осталась жива. А теперь ее нет. Мне нельзя ее обнять и поговорить. От бессилия мог только сжимать кулаки и моргать, чтобы раньше времени не начать плакать.
А вот и участок. Первым прошел я и сразу направился к Дине. Погладил камень и прошептал: «Привет, сестренка, вот и снова увиделись».
Подошел к могиле мамы и посмотрел на фотографию. Выбрал ее любимую, она здесь была еще молодая и сейчас улыбалась обворожительной улыбкой, которая мне очень нравилась. Губы свело судорогой, и на глазах появились слезы, они сами собой покатились по щекам. Хотелось прижаться к снимку и не отпускать, но я не стал. Сердце плакало вместе со мной, пока я мысленно обратился к маме:
«Скучаю по тебе и очень тебя люблю. Ты ушла и оставила меня одного. И я до сих пор не могу смириться с твоим уходом. Мне тебя не хватает. Остается только смотреть на твою фотографию, и это все, что у меня осталось. А ты ведь не знаешь, что скоро станешь бабушкой. Интересно, ты была бы рада?
Мама, почему ты не могла мне показать конверт? Что в нем такого? Почему надо было через Дашу? Зачем ты вернула ее в мою жизнь?»
Пелена от слез застилала глаза, и я ничего не видел. Сердце неровно билось и было тяжелым, и на меня накатывалась дурнота. Сегодня я узнаю, что хотела сказать мама, но не смогу с ней об этом поговорить. Почему она так решила? Я мотнул головой, бесполезно об этом думать. Просто сожалел, что она не позволила разделить вместе ее боль.
Подошел, нежно погладил фотографию мамы и вышел из калитки, уступая место Даше. Даже не обратил внимания на ее сочувственный взгляд и стал наблюдать за ней. Она тоже подошла и что-то шептала. Бывшая жена заплакала, и я понимал, что это неспроста.
Даша развернулась и кивнула, давая понять, что можно уходить. Разговаривать не хотелось, и вскоре мы вернулись в квартиру. Здесь практически ничего не поменялось, только фотографию сестры убрали.
Даша держала в руках конверт и пригласила меня за стол. Было видно, что она не знает, как начать разговор, а мне лишь хотелось скорее прочитать и уйти. Ее взгляд снова выражал сочувствие, я, чувствуя, как сердце сковывает злость, процедил:
— Просто отдай его, и закончим на этом.
— Костя, прошу, прочитай здесь. Я знаю, что хотела сказать Мария Федоровна, и это будет тяжело, как и мне два года назад. И если тебе будет нужна моя
