быстро и тем не менее. Мы научились стирать скверный дар, и это великое достижение.
- Стирать дар?! – изумленно произнёс пухлощёкий круглолицый Кортед, сидящий за ближайшим к сенатору столом. – Но… почему об этом ничего никому не известно?!
- Об этом известно и многим, - поморщился сенатор, - но, видите ли, всё не так уж и просто. Любые исследования требуют времени – для того, чтобы оценить далёкую перспективу. Обнаружив, что дар можно запечатать, наши учёные сперва праздновали победу. Казалось бы, чего проще: при выявлении способностей, а это, как верно заметил ваш однокурсник, происходит чаще всего в возрасте шести-девяти лет, стереть дар и позволить ребёнку прожить обычную жизнь. Но тут наши учёные столкнулись с рядом сложностей. Во-первых, дар – не зуб, который можно вырвать с корнем и жить себе дальше. Дар в крови, и просто сделать переливание этой крови недостаточно, поскольку кровь живая материя, и рано или поздно он вернётся снова. Да и доноров подобрать непросто. Необходимо мощное воздействие на кроветворный костный мозг. Сперва смертность участвовавших в экспериментах детей достигала девяносто процентов…
Сайтон что-то невнятно пробурчал, остальные как-то потерянно молчали.
- Поэтому после долгих споров и сомнений, путём проб и ошибок срок запечатывания дара был перенесён. На сегодняшний день оптимальный момент для этого определен в двадцать один год. Как видите, всё непросто и неоднозначно. Так или иначе, это люди, и мы должны быть гуманными. И мы гуманны! Кроме того, я уже два года пытаюсь внедрить проект об интеграции скверных в общество, скажем, привлечение их к некоторым общественным и политическим задачам, там, где их способности могли бы послужить родной стране. Но нужны волонтёры, нужны вложения, нужно время. И завершение программы по установлению контроля, разумеется.
Наступила очередная пауза.
- Расскажите, что конкретно было сделано вами за прошедший год, - подал голос один из молодых людей, и сенатор улыбнулся не без гордости – но и не без облегчения, как мне показалось. Кажется, несмотря на всю свою терпимость и прогрессивность опасная тема давалась ему непросто.
- С удовольствием расскажу. Для начала мы…
Всё это было очень интересно, на самом деле, в других обстоятельствах я бы законспектировала, если бы не Эймери. От него буквально веяло раздражением.
Я взяла лист и написала «Что случилось?». Свернула трубочкой, воровато огляделась. Охранники скучали, мальёки внимали, вещающий сенатор полуприкрыл глаза. Улучив момент, я бросила трубочку на стол Эймери.
У него оказалась неплохая реакция – послание моментально исчезло в ладони. Ответа я, по правде сказать, не ожидала, но ответ последовал: та же самая трубочка вскоре прилетела на мой стол. Я торопливо развернула её, чувствуя себя шпионкой и государственной преступницей, не иначе. На бумажке обнаружился червяк с грустной унылой мордочкой. Не сдержавшись, я фыркнула в кулак.
- А прекрасная малье отчего-то молчит и не участвует в дискуссии, - внезапно оборвал сам себя сенатор. – Очень досадное упущение. Моя дорогая, поделитесь с нами: а что же волнует и интересует вас?
- Меня интересует всё, о чём сегодня шла речь. А волнует… Мой, - я проглотила слово «жених» и заменила на максимально нейтральное слово, - один мой знакомый утверждает, что женщине не место в Сенате. И там действительно приходится семьдесят восемь мужчин на двух женщин. Есть ли у меня надежда однажды получить полноценный сенаторский значок?
Морщинистое лицо сенатора буквально осветилось – без шуток, мне показалось, что он засиял, как туча, из-под которой упрямо пробивается солнце. А потом стремительно подошёл ко мне по узкому проходу между столами и порывисто взял меня за руку:
- Дорогая малье, я считаю, что женщины непременно должны работать в Сенате и решать судьбу Айваны наравне с мужчинами! Уверен, что в этом случае и войн, и прочих несчастий и несправедливостей было бы меньше. Малье… Флорис, верно? Вы, надо полагать, никогда ещё не присутствовали на заседаниях Сената?
Я помотала головой. Сухие и крепкие пальцы с лёгкой россыпью старческих пятен, держащие мои, сжались чуть сильнее.
- В таком случае – к чему откладывать? Ближайшее заседание состоится послезавтра в полдень и будет посвящено разработке и работе новых восточных шахт. Если вам не покажется скучным подобный предмет для обсуждения…
Я снова помотала головой.
- Ну, вот и отлично. Вам будет выписан персональный пропуск от моего имени. Думаю, в любом случае это будет полезный опыт для будущего сенатора… или просто для прекрасной малье, неравнодушной к проблемам собственной страны. Поделитесь со мной впечатлениями после, договорились? Есть ли какие-то ещё вопросы, молодые люди?
Вопросы были, но я опять потеряла нить обсуждения, думая о более насущных лично для себя проблемах: Армаль давно обещал мне визит в Сенат, и я безуспешно ждала исполнения его обещания почти год, а Мирук Трошич так просто уверяет, что устроит его послезавтра! Немыслимо и… замечательно. Тем более с учётом того, что сенатор действительно заинтересован в интеграции скверных. Я смогу увидеться с ним ещё раз – он же сам меня пригласил.
И поговорить о лечении Эймери…
***
Лажен выскочил из аудитории после сенатора первым, следом потянулись остальные. Я поглядела на красные щёки Сайтона и замешкалась, якобы застёгивая туфлю и перекрывая проход для Эймери. Он терпеливо ждал.
Наконец мы остались одни.
- Поговорим?
- О чём? О сегодняшнем мероприятии говорить не будем, умоляю.
- Ладно, не будем, хотя я не понимаю, почему. Но вы задолжали мне разговор о цели вашего… твоего присутствия в КИЛ и зимних вещах моих соседок. Эймери. Хватит делать вид, что мы друг другу посторонние.
- А мы не посторонние? Что ж… Как же твои, - Эймери выделил это «твои», - занятия? Ты никуда не торопишься? Хортенс.
- Мне просто жизненно необходимо удостовериться, что крыша твоего дома действительно очень красная.
Теперь фыркнул он.
- Нет, пожалуй, идти ко мне домой не стоит. Пойдём, прогуляемся.
- Посидим в кафе? – против воли и безо всяких причин мне хотелось улыбаться, пусть эта улыбка была не лишена изрядной доли нервозности.
- Увы, но не сегодня. Не могу допустить, чтобы за меня платила девушка. Я не настолько прогрессивен.
- А зарплату тебе не выдают?
- Так это первый месяц моей работы. Пока что я полностью на государственном обеспечении, то есть без реальных монет в кармане.
- Что ж, тогда просто погуляем, пощадим твою мужскую гордость. Хотя мой отец обязан тебя вроде как содержать... не надо так закатывать глаза. Через…
