по вкусу бодрящего напитка.
Наш отряд шел легкой трусцой — даем чуть отдохнуть коням. Дастан, казалось, наоборот, только начал входить во вкус, разгорячился. Мой конь приплясывал, сдерживая порывы к стремительной скачке. Я погладил шею возбужденного животного. Покосившись одним глазом на меня, конь милостиво всхрапнул и успокоился.
— Хорошая скотинка, — хихикнула Эса.
Дастан ощерился, принимая похвалу. Действительно, умная коняшка мне попалась.
— Да, Благояр, услужил, — согласился я, похлопывая могучую шею животного.
Я и Эстрид находились в центре отряда. За нами шел Ага, восседая на бедной тяжелодышащей кобылке. Пятерка легионеров шла в авангарде и арьергарде отряда.
— Оставишь его? — поинтересовалась девушка.
— Дастана? Конечно, — улыбнулся я.
— Благояра, — прыснула Эса.
— А, вот ты о чем, — я хмыкнул, — пусть покажет себя. Если справится со своей должностью, то оставлю главой, наместником. А если пройдет школу Судимира, научится читать, писать, вести учет, то получит титул князя.
— Странный ты, — задумчиво протянула Эса.
— Чего бы это?
— Не каждый правитель судит о своих людях по их достоинствам. Все трясутся за свою мошну, пытаются посадить по важным местам своих людей, основное достоинство которых — верность. Они могут быть тупыми как куры в загоне, но, главное, верные. Ты же считаешь по другому, — я удивленно приподнял бровь, — да, Ларс, верность для тебя важна, но наместников и князей ты выбираешь не только по этому принципу.
Я задумался над эсовыми умозаключениями. Не вникал раньше в это. Я всегда считал, что каждый должен заниматься тем, в чем он является лучшим. И исходя из этого постулата, назначал верных себе людей на руководящие должности. Если Благояр проявил себя лидером среди местных, значит, он смог завоевать доверие людей. Пусть даже где-то подкупом, где-то угрозами, но он смог организовать народ для своего избрания. И логично, что я этого кряжистого купца поставил главой Тьмутаракани. Ведь в свое время и Судимир, который сейчас наместник моей столицы, был избран в Чернигове так же — из местных. Та же история с Благояром. Если он не упустит свой шанс, то станет князем.
Судимир — верный царству. Идеи налогообложения, отход от любой формы рабства и закабаления, техническое и экономическое процветание — все это смогло «подкупить» хольмгардского наместника. Его верность проекту «Гардарики» предопределила верность ко мне лично. Из обычного старейшины он выбился в управленцы высшего порядка. Возможно, мне просто везет на хороших и верных людей, но ведь пример Эсы и Метика, которых я сделал князьями, как многим может показаться, только из-за личной преданности, только подтверждают правило.
Эстрид заслужила уважение в среди моих военачальников, ее деятельность в роли главного разведчика не раз помогала принимать нужные решения. А методы экспресс-допроса заставили бывалых воинов относится к ней как минимум с опаской.
К Эду чуть иное отношение. Его целительские способности снискали ему благодарную славу лекаря. То, как он смог организовать быт армии с точки зрения соблюдения гигиены и санитарии говорит о его значительных способностях, в том числе и способностях управленца. Да простейшие зачатки походного котла, централизованного кормления армии во время похода, которые я ввел в начале своего «попадунства», с его помощью развились в систематический и отлаженный механизм, который позволяет царской армии быть мобильной, быстрой, а главное — здоровой. А то, что коллега-попаданец имеет знания, которые отсутствовали бы в эту эпоху еще эдак веков 5–7, уже является фактором его исключительной полезности.
— Тебе ли говорить о странностях, воительница, — хмыкнул я.
— А я странная? — спросила девушка, приподняв бровь.
Я, сдерживая смешок, кивнул. Эстрид картинно вздохнула. Переглянувшись, мы рассмеялись. Наш хохот поддержал Дастан, поржакивая и косясь на нас из-под пушистых ресниц.
Исключительность Эсы было абсолютным. Да, в этом времени еще не было явно жесткого патриархата, которое расправит крылья чуть позже, но и женщин-правителей не так уж и много. А Эстрид — целая княжна.
Скоро вокруг меня будут одни княжеские рожи. Вон и Метик скоро станет князюшкой. Что интересно, мое окружение называет крымский полуостров Крымом, хотя ранее он именовался не иначе, как Таврида. Так как я все время называл Тавриду Крымом, да и Метик, а слухи о вероятном княжеском владении разошлись по всему войску, называет его также.
Проскакав пару километров, Эса объявила привал. Мы разместились на небольшой поляне у опушки небольшого леса. Неподалеку тек горный ручей. Мы перекусили прихваченной в дорогу едой и дали отдохнуть лошадям. Пара дозорных направились исследовать округу.
— Царь, — спустя непродолжительное время, обратился ко мне один из легионеров, — тут недалеко жители местной деревеньки у ручья столпились.
— Воду набирают?
— Нет, таинство проводят. Обряд имянаречения, — добавил солдат в ответ на вопросительный взгляд Эстрид.
— Пойдем, глянем? — обратилась ко мне Эса.
Я пожал плечами, на что девушка приказала легионеру отвести нас к месту обряда.
Не знаю чем ей приглянулась эта идея посмотреть на обряд имянаречения. Может, девичье любопытство, а может природная любознательность. В конце концов, у девушки скандинавские корни, обряды которых, не сильно, но все же, отличаются от славянских.
Пройдя вглубь небольшого леса, мы подошли к местным селянам. У небольшого ручья стоял престарелый волхв или жрец, который держал свою морщинистую руку на голове белобрысого паренька лет 10–12. Их обступило десяток селян, старающихся не отсвечивать и внимательно наблюдающих за процессом.
Насколько я помню, обряд имянаречения у юношей проходил только в тeкyщeй воде. Девушки могли проходить этот обряд как в тeкyщeй воде, так и в неподвижной, или в Капищах, в Святилищах и других местах. Обряд совершался следующим образом: после произнесенных жрецом в состоянии транса слов, нарекаемый должен погрузиться головой в воду. В священные воды заходили малые чада, а выходили безымянные, обновленные, чистые и непорочные люди, готовые получить от жрецов взрослые имена, начинающие совершенно новую самостоятельную жизнь, в соответствии с законами древних небесных богов и своих родов.
В далеком прошлом предки славян сразу младенцам имена не давали, а просто называли детей — «чадо». Только спустя определенное время, когда чада достигают определенного возраста, либо проявляют явные качества и способности, проводились обряды очищения, «вочеловечивания» и выхода из Иного Мира в Мир Яви. Одним из способов такого перехода как раз и являлся обряд имянаречения у славянских народов.
Этот мудрый обычай отличается от современного, когда имена дают родители при рождении, опираясь больше на свои желания. Обряд имянаречения несет в себе уважение к личности ребенка и делает
