Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
– Давай обсудим, – покончив с уборкой, уселась напротив меня хозяйка, поставив перед собой тарелку с тушеными овощами. Я от еды отказалась – кусок не лез в горло.
– Для начала откинем женщин – ведь Ольга Воронина совершенно определенно сказала, что была влюблена во встретившегося ей на остановке человека, а затем начнем обсуждение с того, кого вы считаете наиболее подходящим кандидатом на эту роль, – собрав волю в кулак, выдохнула я, хотя все внутри меня так и кричало: «Расскажи мне про Льва Рудя!!!»
– Если исключить меня, Ольгу и Иду, то, скорее всего, речь пойдет о Максе Фишмане. В нашем отделе он был самый красивый. Да что там в отделе – во всем институте. Ну, что тебе сказать про Макса? В конце восьмидесятых Владлен Генрихович привел к нам в лабораторию высокого, похожего на испанца парня. До этого мы работали над расширением границ памяти. Макс тут же взял дело в свои руки и сначала провел серию экспериментов на животных. Опыты прошли успешно – никто из свиней не умер, и интеллект прооперированных хрюшек увеличился на восемьдесят три процента. Макс вдохновился и задумал провести исследование на мозге человека. Это, кстати, основная черта его характера: если он что задумает – ни за что не отступится, любыми способами добьется своего. Владлен Генрихович обещал найти подходящую кандидатуру для эксперимента, но особо не торопился. Тогда вызвался лечь под нож Лева Рудь, хотя Ида и была категорически против такого решения. Владлен, кстати, тоже не давал своего согласия на операцию.
– И почему же они были против? – удивилась я, ведь, по-моему, расширить возможности мозга – это так здорово, я бы уж точно не отказалась от такого подарка.
Моя собеседница на секунду замялась, перестав жевать и прикидывая, стоит ли рассказывать больше, чем мне положено знать, но я сделала строгое лицо и требовательно произнесла:
– Если я не буду знать всей правды, я не смогу вас защитить. Беременная Ткаченко настроена очень решительно, а вы у нее единственная подозреваемая.
Бывшая сослуживица моих стариков отложила вилку и, пробормотав «в конце концов ты все равно когда-нибудь узнаешь», стала рассказывать.
– У Иды и Владлена не было своих детей, и Лева стал для них спасением. Мы все были очень молоды, лаборатория существовала только первые годы. В то время Ида специализировалась на когнитивной психологии, а это, как ты, должно быть, знаешь, раздел науки, изучающий познавательные процессы человеческого сознания.
Еще бы я не знала! После статьи Фишмана мне казалось, что я могу защитить кандидатскую диссертацию по биофизике мозга. Исследования в этой области обычно связаны с вопросами памяти, внимания, чувств, представления информации, логического мышления, воображения, способности к принятию решений, ну и все в таком роде.
– Вообще-то когнитивные способности человека в информационных единицах не очень велики, – вводила меня в курс дела Меллина, – и, по нашим экспериментальным данным, составляют в среднем 120 бит/человека в час. Представь себе, что психика – это устройство с фиксированной способностью к преобразованию сигналов. Тогда главная роль отводится внутренним когнитивным схемам, а также активности организма в процессе познания. Представь себе действия, которые выполняет компьютер: получение, манипуляция с символами, сохранение в памяти элементов информации, извлечение их из памяти и так далее. В этом случае когнитивная система человека рассматривается как система, имеющая устройства ввода, хранения, вывода информации с учетом ее пропускной способности, и, следовательно, все эти показатели могут измеряться.
– Так вот, в тот период Владлен искал по всей стране детей с необычными способностями и измерял их показатели, – продолжала Екатерина Андреевна. – И, насколько я помню, сначала к нему попал Коля Жакетов. Был он уже не ребенок, а скорее подросток лет шестнадцати, и Владлен с ним познакомился после того, как Николай в течение месяца обыгрывал в шахматы бывалых гроссмейстеров в парке Горького.
Эту историю я уже знала, поэтому вполуха слушала про подвиги бесподобного Жакетова.
– В то время спившиеся чемпионы частенько забредали туда сшибить по-легкому рублик, мастерски обштопывая простаков, – посмеиваясь, рассказывала Екатерина Андреевна. – Удивительный подросток, приходивший на пятачок к шахматистам вместе с младшим братом (Лёва года на три моложе Николая), привлек внимание правоохранительных органов. Двенадцатилетний парнишка не оставлял бывалым игрокам ни единого шанса. Когда «братьев» задержали и привели к полковнику Рудю, Владлен в два счета раскусил Николая и выяснил, что Жакетову принадлежит только идея, а мозги в шахматных партиях используются Левины.
– Вы помните папу? – как можно спокойнее спросила я, наконец-то услышав то, что по-настоящему меня волновало.
– Конечно, – улыбнулась Меллина. – Я отлично помню, как Лева в первый раз пришел к нам в лабораторию. Он все время жевал хлеб, а потом лепил из него что-нибудь интересное. Лева был так застенчив, что постоянно за все извинялся, хотя его способности составляли 240 бит в час, то есть ровно в два раза превышали среднестатистические. При этом Лева казался очень скромным, и Ида не могла в него не влюбиться. После первого же занятия она подошла к мужу и попросила разрешения взять Леву к ним в дом. У Иды только что умерла от сердечного приступа мать, отец погиб задолго до этого, и Владлен не мог отказать жене. У них уже воспитывалась младшая сестра Иды, Вере тоже было около двенадцати лет, и Ида, помню, еще радовалась, как интересно и весело будет детям развиваться вместе. Супруги Рудь усыновили Леву, хотя мне кажется, Владлен больше хотел бы видеть своим сыном Колю Жакетова.
– Почему вы так думаете? – ревниво осведомилась я, обидевшись за отца.
– Жакетов тоже был уникален в своем роде, – усмехнулась Екатерина Андреевна. – Такого проходимца еще поискать! Владлен с первой минуты знакомства проникся к Коле симпатией и всячески помогал Жакетову. К нам в отдел Николай пришел после военно-медицинской академии, куда его взяли исключительно с подачи твоего деда. Помимо нашего проекта, Владлен Генрихович курировал еще и курсы подготовки специалистов внешней разведки, и, сдается мне, Жакетов и там отметился. В лаборатории Николай был ушами и глазами Владлена Генриховича. Закладывал всех, даже своего детдомовского дружка Леву. В то время Лев как раз учился в институте и работал у нас лаборантом. Лева влюбился в Верочку и частенько сбегал пораньше, чтобы сходить с ней в кино или просто погулять по Москве. Все об этом знали, но закрывали глаза, и только Жакетов доносил Владлену. Твоему деду их роман не нравился, он был категорически против того, чтобы Лева встречался с Верой. Но когда они поженились и родилась ты, Агата, Владлен Генрихович сменил гнев на милость и простил ребят.
– А потом была эта чертова конференция, – поморщилась я. – И Лева вместе с Максом Фишманом и Колей Жакетовым отправились в Израиль. Лева и Макс попросили там политического убежища, а моя мать собралась бросить вырастивших ее людей и ребенка и ехать к мужу, но попала в аварию и разбилась. Так я осталась у дедушки с бабушкой.
– Откуда ты все знаешь? – оторопела моя собеседница.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
