что скорее доказывает небрежение брата, нежели обратное. Обернувшись, Китти заметила сомнение на лице поклонника – его идол впервые лишился части своего сияния. Она улыбнулась.
– Уверен, вы меня простите, мисс Тэлбот, – резко ответил Рэдклифф, – если я доверюсь своему опыту в этой области, а не вашему. Лорду не пристало отдавать управление землями в чужие руки. Это долг, который приходит с титулом.
– Должно быть, вы весьма невысокого мнения о ваших собратьях лордах, – уколола она невинно, – ведь они каждую весну проводят в Лондоне.
– А что насчет вашей тети, миссис Кендалл, она сестра вашей матери или отца? – отрывисто бросил Рэдклифф, словно не расслышал последней реплики собеседницы.
– Матери, – не задумываясь, ответила Китти.
Третья ее ложь за сегодня, но такая ложь, которую она с самого начала считала необходимой, чтобы сохранить их историю как можно более безупречной.
– Мне жаль, что я до сих пор с ней не познакомился, – с искренним огорчением сказал Арчи.
Рэдклифф смерил Китти проницательным взглядом. Она постаралась сохранить бесстрастное выражение лица, но это ей уже не помогло.
– Ты ей не представился? Экая небрежность с твоей стороны, – отчитал Рэдклифф младшего брата.
– Правда? – виновато откликнулся Арчи. – Почему бы вам не поужинать с нами завтра вечером?
– Вы слишком добры, – сказала Китти, быстро прикидывая в уме.
Тетя Дороти ни за что на свете не переступит порог дома на Гроувенор-сквер, ведь она и так настойчиво возражала против всех этих рискованных замыслов подопечной.
– Но моя тетя еще не наносила визита вашей матушке.
– Тогда мы нанесем ей визит без промедления, – не сдавался Арчи.
– Кроме того, тетя Дороти быстро устает, – торопливо добавила Китти. – И хотя после кончины дяди прошло много лет, она по-прежнему его оплакивает.
Дорожка наконец расширилась до такой степени, что все пятеро всадников могли ехать рядом. Арчи подстегнул коня, чтобы поравняться с Китти.
– Разве тихий ужин с мамой может быть настолько утомительным? – спросил он с сомнением.
– О чем вы? – заинтересовалась леди Амелия.
– Арчи пытается пригласить тетушку мисс Тэлбот поужинать с нами завтра, – объяснил старший брат. – Но успеха пока не достиг.
– Но мы не сможем, – вмешалась Сесили. – Мы обещали завтра вечером сопроводить тетю Дороти в Воксхолл-Гарденс[7]. Китти, разве ты забыла?
С каким наслаждением Китти отвесила бы ей сейчас пощечину!
– Ах да, – пробормотал лорд Рэдклифф. – Я слышал, сады удовольствий приобретают все большую популярность среди тех, кто оплакивает близких.
– Так это же отлично! – нашелся Арчи. – Мы к вам присоединимся!
Отказаться Китти не смогла – не придумала весомого повода – и просто сменила тему в надежде, что о Воксхолл-Гарденс все забудут.
Остаток утра прошел без явных проявлений враждебности. Китти почти забылась – настолько, что позволила себе получать удовольствие от общества де Лейси, вместе со всеми пуская лошадь в легкий галоп на поросших травой тропках и лихо прыгая через живые изгороди. Возможностей для разговоров было немного, и Китти с облегчением воспользовалась передышкой. В Уимблдоне они дали отдых лошадям и перекусили в местной гостинице. Китти побудила Сесили высказаться по поводу oeuvre[8] Уильяма Каупера[9]. Сама Китти понятия не имела, кто это такой и даже что означает слово «oeuvre», но последовавшая лекция была ей знакома и предсказуемо растянулась почти на весь обратный путь.
Вернувшись в дом на Гроувенор-сквер, Китти отказалась от предложенного хозяйкой угощения, надеясь, что если удалиться как можно скорее, то вселяющие ужас планы на Воксхолл-Гарденс уйдут в забвение. Одного она не учла – настойчивости Арчи, пораженного в самое сердце чувством вины из-за того, что он столь жестоко пренебрег долгом возлюбленного. Он немедленно выложил матери это предложение.
– Превосходная мысль! – воскликнула леди Рэдклифф, оживленно захлопав в ладоши. – Предлагаю отправиться всем вместе, мы можем арендовать кабинку!
– Не слишком ли вы утомлены? – в отчаянии спросила Китти.
– Вовсе нет, я чувствую себя прекрасно! – с жаром заверила ее леди Рэдклифф.
«Пышущая здоровьем старая лошадь», – промелькнула у Китти мятежная мысль.
Их судьба была решена, и у Китти не осталось иного выбора, как сдаться. Прилепив на лицо улыбку, она попрощалась с леди Рэдклифф, леди Амелией и мистером де Лейси – тот многозначительно сжал ее руку, – но улыбка исчезла, когда Китти повернулась к Рэдклиффу.
– До завтра, мисс Тэлбот, – сказал он, склоняясь над ее рукой.
– Да, до завтра, – согласилась она.
Они замерли на мгновение, оценивающе глядя друг на друга. Обоим пришло в голову – хотя, разумеется, мыслей противника они не знали, – что их диалог прозвучал как прощание дуэлянтов перед завтрашним поединком на рассвете.
Колеся в двухместном экипаже по многолюдным улицам Лондона, Рэдклифф думал о том, как мучительно ему сейчас не хватает отца. Познакомившись с мисс Тэлбот, он по достоинству оценил ледяное мужество, с каким предыдущий лорд Рэдклифф противостоял всему, что угрожало престижу де Лейси. Отца, бесспорно, тревожила бы лишь репутация семьи – в отличие от Джеймса, заботившегося о ее счастье. Но он, несомненно, знал бы, какие шаги следует предпринять, дабы уничтожить угрозу, и сделал бы это, не сбившись с ноги. Как и многие поколения де Лейси до него.
В своих способностях решить эту задачу Рэдклифф усомнился. Как это унизительно – настолько недооценить противника! Безусловно, отец, будь он жив, потерял бы еще толику уважения к своему первенцу (если это вообще было возможно). Рэдклифф почти услышал его голос, как если бы за спиной сидел отец, а не Лоуренс, его грум, примостившийся на запятках и наблюдавший опытным глазом, как хозяин управляет коляской.
«Ты проклятие на мою голову! – наверняка сказал бы отец. – Даже дипломатическая карьера, которую я для тебя устроил, ни на йоту не помогла тебе набраться опыта и знаний, необходимых лорду. Я понапрасну расходовал на тебя время и силы!»
Рэдклифф с трудом представлял, каким образом недолгое пребывание на посту атташе при Венском конгрессе помогло бы ему избавиться от охотницы за богатством. Мисс Тэлбот, судя по всему, поставила себе целью захватывать земли не хуже любого министра иностранных дел. Тем не менее отец, конечно, ворочался в могиле. Последующий, еще менее продолжительный военный опыт Рэдклиффа – карьерное продвижение, которое разгневало отца сверх всякой меры, – тоже не принес бы ему сейчас никакой пользы. Но на поле битвы он располагал бы свободой пристрелить мисс Тэлбот – не столь уж отталкивающая перспектива. Он позволил себе немного развлечься, воображая эту картину, а потом переключился на воспоминания о военном штабе при Ватерлоо, о грозной фигуре Веллингтона – «железного герцога», стремившегося разгадать мысли врага, его побуждения и психологию.
Приблизившись к загруженному перекрестку
