На большой квадратной постели повсюду валялись чёрные перья, а на окровавленном одеяле корчилась Брилле. Ольгер стоял над ней, закатывая рукава шёлковой сорочки.
– Миски на тумбочку. Чайник на пол, – скомандовал он. – Полотенце сюда давайте.
Ольгер тряхнул полотенце и развернул его:
– Пойдёт… Разрежьте на восемь частей!
– Чем?! Где у вас ножницы?
Ольгер с досадой отмахнулся от меня и, почти не напрягая рук, с треском порвал плотную ткань вдоль и поперёк.
– Перья пока уберите, – бросил он, занявшись водой и мисками.
Я посбрасывала перья, какие разглядела, прямо на пол, а потом ногой затолкала их под кровать.
Ольгер склонился над Брилле с куском полотенца, с которого капала вода. Быстро и осторожно он обтёр её с головы до ног.
– Рана только одна, – с облегчением сказал он. – И она поверхностная. А ушибов много. Рука, к счастью, не сломана, но сустав выбит… Ничего. Это всё ничего…
Бедняжка Брилле в самом деле была покрыта багровыми кровоподтёками, а локоть правой руки чудовищно опух.
Ольгер переложил отмытую Брилле на чистую половину постели, скинул вниз испорченное одеяло и накрыл девушку шёлковым стёганым покрывалом.
– Принесите, пожалуйста, низкую чашку и бутылку питьевой воды из холодильника, – попросил Ольгер.
Пока я бегала, Ольгер успел наложить на ушибы Брилле примочки.
– Что-то ещё? – спросила я, ставя чашку и бутылку на тумбочку.
– Теперь всё, идите.
– А я думала, вы лечитесь… ну… – я прищёлкнула пальцами. – Трах-тибидох, заклинание какое-нибудь, дым столбом…
– И так бывает. Но иногда лучше всего помогает холодная вода и лоскут ткани, – пояснил Ольгер.
Он обмакнул обрывок полотенца в миску, крепко отжал его огромным кулаком, а потом расправил и аккуратно положил Брилле на лоб.
Она приоткрыла глаза, но так ничего и не разглядела, только простонала чуть слышно и зашарила вокруг себя.
Ольгер перехватил её руку, опустился на пол рядом с изголовьем, наклонился к самому её лицу и снова, как тогда в столовой, чуть слышно прошептал:
– Аур-тэ…
Брилле опять забылась.
– Она поправится?
Ольгер посмотрел на меня снизу вверх, удивился, словно за последнюю пару минут успел забыть о моём существовании.
– Да, конечно, – спокойно ответил он. – Её очень сильно потрепали, но нужно всего лишь время и покой, и всё будет в порядке. Вы идите, Аля. Я теперь справлюсь сам.
– Да мне не трудно…
– Спасибо, не надо! – отчеканил он сурово.
Я пожала плечами и пошла прочь. У дверей обернулась.
Ольгер всё так же сидел на полу у изголовья Брилле.
– Послушайте, Ольгер… Я больше не могу вот так смотреть вокруг и ничего не понимать. Если вы говорите, моей вины ни в чём нет, но всё равно не отпускаете меня, то почему я должна находиться здесь с вами вслепую?!
– Да что же вы от меня хотите? – с досадой проговорил он.
– Объясните мне хоть что-нибудь!
– Практически всё, что происходит на ваших глазах, Алиша, не требует никаких объяснений, – нехотя высказался Ольгер. – Это не наваждение, не морок, это в самом деле то, что вы видели. Вы видели, как кот превращается в мужчину, а девушка – в ворона. Глаза вам не солгали.
– По-вашему, это не требует объяснений?
– Не требует, – согласился Ольгер. – Объяснять надо трюки и фокусы. А это реальность… И, пожалуйста, уйдите, наконец, прочь. Дайте мне побыть с ней вдвоём.
– А Брилле… Кто она?
Ольгер снисходительно усмехнулся моей настырности:
– Она… она лучший боевой маг Морлескина.
Я вышла в коридор, тихонько прикрыла за собой дверь и, повернувшись, обнаружила, что едва не наступила на Дайру. Кот сидел почти у самой двери и с явной тоской пялился в стену, словно видел сквозь неё, что происходит в спальне Ольгера.
Глава 7
– Берёшь морковку, – Коста продемонстрировал мне, как именно надо её брать. – Лучше молодую и ровную, её даже чистить не надо, только помыть… Измельчаешь…
Он сунул морковь в приёмный лоток измельчителя. Дрямммс – и в чашу высыпалась даже не морковная соломка, а морковные хлопья.
– … прямо в таком виде, вместе с соком, добавляешь в тесто. Только не горой, а понемногу, размешивая каждую добавленную порцию…
Я молча стояла рядом с Костой, который деловито готовил тесто для оладий с морковью.
Я уже не могла больше торчать в своей спальне. Когда я услышала, что
