кистью руки показывает нам, чтобы мы подошли ближе. Лионель приготовил камеру, а я достал из кармана блокнот и карандаш.
Окапи. Удивительное создание. Она как будто создана из нескольких животных: ноги в чёрно-белую полоску, как у зебры; на теле шерсть тёмно-коричневая, а на вытянутой голове – белая, за исключением носа и лба. Они у окапи чёрные. По размеру она была похожа на лошадь. Своим длинным языком, как у жирафа, окапи срывала с деревьев листья.
Лионель установил камеру, а я пытался зарисовать животное, одновременно записывая то, что видел.
Спустя какое-то время мы двинулись в обратный путь. Но не успели мы сделать и десяти шагов, как между нами пробежала та самая окапи, за которой мы наблюдали. От кого она бежит? Мы обернулись.
Леопард!
– Скорее! – крикнул Тарзан, доставая ружье из сумки. – Бегите!
Никогда в жизни я не бежал так быстро. Плотные листья хлестали по лицу, а ноги царапали острые корни деревьев.
Я первым выскочил на поляну – и резко остановился. Передо мной стоял человек – житель диких джунглей из племени людоедов. Тарзан остановился рядом со мной, затем из леса выбежал Спилберг. Позади хищник, впереди людоед. Что же делать?
Абориген поднял свой лук и прицелился.
– Эй, не стоит этого делать, – поднял руки Лионель. И в этот момент людоед отпустил тетиву.
Раздался крик Спилберга:
– Меня ранили.
Я обхватил друга за плечи и вслед за Тарзаном мы перелезли через забор.
Наша научная экспедиция закончилась. Мы снова были девятилетними мальчишками. Сосед, который в нашем воображении недавно был людоедом, кричал нам вслед:
– Ах вы, хулиганы! Снова воруете яблоки в моем саду.
Пёс по кличке Леопард продолжал неистово лаять. Лёня, весь мокрый от воды, которой обдал его сосед из шланга, сказал мне:
– Да, Влад, красивый конь у твоего соседа.
А Сашка добавил:
– Ладно, пойдём ко мне. Скоро начинается передача «В мире животных».
Возвращение домой
– Папа! Папа! Ты был прав! Река привела нас домой! – я подбежал к отцу и крепко его обнял. – А где дома?
Только сейчас я заметил, что на месте нашей деревни стояли обугленные руины. Остался лишь колодец да песчаная петляющая дорога. По этим приметам я и узнал родное место.
Отец больше не мог стоять. Нога разболелась. Он сел на землю, взял меня за плечи и сказал:
– Сынок, наша игра ещё не закончилась. Мы ведь с тобой путешествовали по разным мирам, так?
Я улыбнулся и кивнул.
– Но в нашем мире прошло много лет. Наш мир пережил конец света. У нас осталось последнее задание – найти людей.
– И маму! – радостно сказал я.
Отец опустил голову и заплакал. Он понимал что-то такое, чего я понять никак не мог.
– Пап, ты чего?
Я погладил его по волосам и стал целовать в щёки и нос. Отец засмеялся, тихонько, вперемешку со слезами.
Папа поднял голову – и резко вскочил, встав передо мной, руками толкая меня за спину.
– Михаська, спрячься за меня, – сказал он мне, и я почувствовал, как отец весь напрягся.
К нам подошёл дедушка с ружьём. Я схватил отца за ногу и не отпускал, готовясь бежать в любую секунду.
Вдруг папа выпрямился. Он узнал подошедшего к нам человека.
– Юрий Семёнович? – спросил он, будто не верил своим глазам, и бросился обнимать старика.
– Здравствуй, Саша, – сказал тот, обнимая отца в ответ и мягко хлопая ладонью по его спине. – Пойдёмте, я покажу, где теперь мы живём. Миша, – обратился он ко мне, – ты очень голодный?
Жалобным голосом я ответил:
– Очень, дедушка.
Мы долго шли по тропинке через лес и вскоре вышли на небольшую поляну. Здесь сидели люди: дяденьки, тётеньки. Среди них я увидел её и остановился.
– Мама? – тихо прошептал я.
Это слово со всею мощностью ещё раз вырвалось из моей груди, словно птица, которую долго держали в клетке:
– Мама! Мама! – я побежал обнимать её.
– Михаська! – мама подхватила меня на руки. – Родненький! Любимый! – она целовала меня и плакала, пока не увидела отца.
Мама сначала застыла, а потом зарыдала пуще прежнего. Отец тоже не стеснялся слёз.
– Пап, – дёрнул я его за рукав. – Получается, наша игра закончилась, раз мы нашли маму?
– Да, Миша, – ответил отец и поцеловал меня. – Игра закончилась. Теперь мы дома.
***
24-й день в пути.
Не верится, что мы вернулись. Внутри такое чувство, будто эта игра зародила в сердце Михаськи такую сильную веру, что только благодаря ей мы нашли путь домой. Благодаря ей мы нашли Тосю.
Как же счастлив я теперь быть рядом с ней. Она жива. Она сдержала обещание, пусть даже о нём не знает. Но этот дневник знает.
Михаська крепко спит. Он очень устал. Конечно, в семь лет пережить такое…
Ещё одна глава в моём дневнике подошла к концу. Кто знает, может, когда-нибудь из него получится неплохая книга. Надеюсь, писатель во мне ещё не умер. Когда-нибудь весь этот ужас закончится, и я смогу вернуться к бумаге и ручке, чтобы записать все те истории, что сидят в моей голове.
Итак, я переворачиваю страницу и записываю новую главу: 1-й день дома.
***
– Папа, я устал, – говорю я и сажусь на траву, прислонившись к дереву.
– Михаська, нам нельзя останавливаться.
Отец, хромая, подходит ко мне.
– Мы как раз перешли с тобой на новый уровень игры, – говорит мне папа, и мои глаза загораются.
– Что мы теперь должны сделать? – я не могу сдержать интереса. Всю усталость как рукой сняло.
– Посмотри вокруг: мы с тобой в дремучем лесу. Это злая Баба Яга перенесла нас в бесконечный лес. Как же нам теперь выйти из него?
– Я знаю, – говорю я и показываю рукой, чтобы папа наклонился. Отец подставляет ухо к моим губам, и я шепчу: – Нам надо её за-доб-рить, – последнее слово произношу чётко, по слогам.
– А ты прав, – говорит отец и пальцем касается моего носа. – И как мы это сделаем?
– Надо найти её избушку и помочь ей чем-нибудь. Тогда она нас отпустит.
– Хм, хороший план! Давай вставай, и пойдём искать.
Папа выпрямляется и протягивает мне руку. Я хватаюсь за его большую ладонь, и мне становится уютно. Папина рука крепкая и шершавая от работы, но такая знакомая. До каждой трещинки.
Мы долго ходили по лесу, смотрели по сторонам, но избушки Бабы Яги нигде не было видно.
Мне очень хотелось закричать: «Баба Яга, покажись! Мы хотим помочь тебе!», но я
