Я их размазывала по щекам и не на что не обращала внимания. Старалась только носом сильно не хлюпать. Хотя, за фырканьем дугарнов мои всхлипы все равно бы никто не услышал. Сено совсем не походило на мягкую кровать. Холодно. Пришлось поджать под себя ноги. Но здесь было не так страшно, как в той комнате. Тут не надо было ожидать чего-то плохого. Почему-то от сторожей я плохого не ожидала, а гномы в сознании упрямо были врагами.
Яркий свет ударил в лицо, заставляя зажмуриться. Я уже задремала, а свет фонарика, в который был вставлен кристалл, прогнал сон. Пришлось садиться. Следом за фонариком появился его обладатель. Кто-то из гномов. Я втянула голову в плечи, ожидая нагоняя, но его не получила. Теплая рука взяла мою холодную ладонь. Кивком головы гном предложил пойти за ним. Спорить? А разве в этом был смысл. Я ведь сама виновата, что сбежала из комнаты…
* * *
Гном подвел меня к печке, которая стояла у противоположной стены. Двое человек спали на санях, один на соломе, накрывшись с головой старой курткой. Рядом с печкой стоял самодельный стол, сложенный из грубых досок. На нем стояла лампа. В ее свете я разглядела гнома. Лекарь. Мы с ним никогда не разговаривали. Если другие шутили, общались между собой, то он всегда был в стороне и не участвовал в общих беседах. Редко когда от него можно было слова услышать.
Он кивнул в сторону перевернутых набок санях без полозьев, на которых были накинуты половики и сено. Сани стояли чуть в стороне от печки, но жар от нее все равно доходил до них. Я села туда. Поправила юбку. Тут же он протянул железную кружку с каким-то отваром. Я взяла ее и тут же одернула руку.
— Горячая, — сказала я, удивляясь, как он мог держать кружку в руках и не обжигаться. Лекарь поставил кружку на стол, а сам сел рядом. Вопросительно посмотрел на меня. — И чего я скажу? Языка я вашего не знаю. Ты не знаешь местного языка, а про мой родной и подавно. Вот как ты предлагаешь нам с тобой разговаривать?
Он спокойно выслушал мой монолог. Пальцем ткнул в щеку, по которой скатилась очередная слеза, а я и не заметила. Отмахнулась от этого.
— Какая разница? Все равно не поймешь, — ответила я. Руки замерзли. Лекарь опять пихнул кружку с отваром. Теперь она не была такой горячей. Можно было руки погреть. Я сделала глоток. Вкусно, сладко и пряно. Тепло разлилось по телу. Здесь было теплее, чем на соломе. Конечно, с кроватью не сравнить, но все же. Сама виновата, что сбежала. И опять слезы. Так хотелось, чтоб все это оказалось страшным сном. Хотелось оказаться дома, пойти на дурацкую работу, которая мне не нравилась, слышать за спиной смешки, а от отца, что моя должность важная. Глупо все это было. Вся жизнь глупая и какая-то бессмысленная.
— Спасибо, — возвращая кружку, сказала я. Он опустошил ее одним махом.
У меня же начали закрываться глаза. Я забралась поглубже в сани. Ноги укрыла каким-то половиком. Лекарь сел рядом. Плечо к плечу. Взял меня за руку. Я вопросительно посмотрела на него, но он ничего не сказал. Так мы и сидели, смотря за игрой света и тени. Я опять начала дремать, когда услышала фырканье дугарнов. Они не рычали, а именно недовольно фыркали.
Лекарь прислушался. Приложил палец к губам, а сам пошел посмотреть, что их взволновало. Шаги заглушались фырканьем и храпом, спящих рядом охранников. Хороша охрана, которая дрыхнет, пока один караулит. Интересно, они по сменно так спят? Или договариваются между собой?
Крик нарушил тишину ночи. Шум драки. Я испуганно вжала голову в плечи и закрыла глаза. Ругань. И ругань была на моем родном языке, а потом этот же голос начал просить, чтоб его оставили в живых. Начала просыпаться «охрана», которая сонно озарялась по сторонам. Надо отдать должное, один мужик поспешил на выручку лекарю. Вдвоем они притащили к печке обросшего человека в каком-то тряпье. Лицо у него было разбито. Он лежал на земле, сжавшись в комок, и просил, чтоб его не трогали.
— Что с ним будет? — спросила я. Лекарь только посмотрел на меня. Тяжело так, другие и вовсе проигнорировали вопрос. Я выбралась из саней. — Ты от пиратов сбежал? Этим летом? Или ты здесь давно?
Я не знаю почему заговорила с ним. Жалость? Знакомый человек? Он перестал ныть. Закрыл голову руками, словно ожидая удара.
— Этим летом.
— Я видела как ты бежал.
— Они меня убьют? — спросил он.
— Не знаю.
Я не знала, что с ним будет дальше. Слышала, как охранники переговаривались между собой, предлагая отправить его на рудники. Лекарь подошел к несостоявшемуся вору, наклонился. Достал из ножен длинный нож, которым снял повязку на ноге вора. Сразу появился плохой запах. Тошнотворный. Повязка прикрывала отвратительная рана, при виде которой у меня закружилась голова. Я медленно осела, теряя сознание.
— Эй, красавица, открывай глазки, — знакомый голос Гиля заставил приоткрыть глаза. — Вот так. Ты чего грохнулась?
— Рану увидела, — ответила я.
— Тогда туда не смотри. Фегле говорит, что мужик из твоего рода? Ты ведь его понимаешь?
— Понимаю.
— Тогда будешь толмачом. Я скажу за Фегле, а ты передашь бедолаги.
— Сейчас. — Я села. Протерла лицо рукой. Нужно было прийти в себя. Лекарь что-то сказал.
— Спроси, когда получена рана, — перевел Гиль. Я нашла взглядом незадачливого вора. Он сидел прямо на земле. Кости, обтянутые кожей. Глаза лихорадочно блестели. Нос расквашен. Рана на ноге прикрыта какой-то тряпкой.
— Тебя как зовут? — спросила я.
— Дин.
— А меня Лета. Дин, ты когда рану получил?
— Неудачно упал. Не знаю когда. Не знаю, как время считать.
— Ночная звезда уже светила в небе или еще не показывалась?
— Ты про спутник? — спросил он.
— Да.
— Не помню.
— А как ты рану получил? Об чего?
— Упал на острый камень. На ногу почти наступить не могу. Голод. Так я здесь поворовывал. А теперь не получается. Голова болит. Лихорадит. В голове путаница. А зачем им? Хотят
