я его не увидела.
Одна шторка на этой якобы плите была отдернута, и любой мог увидеть большую обшарпанную эмалированную кастрюлю с неопрятными потеками по бокам. В этой кастрюле варилась какая-то еда. Видимо, та, которой нас собирались кормить. Мама осторожно, чтобы не ошпариться, но с интересом склонилась над варевом и сразу непроизвольно отшатнулась. Очки у нее немедленно запотели. Зря она вообще нюхала, со своим обостренным мигренью нюхом. Теперь стояла с несчастным видом, полуслепая из-за испарины на стеклах очков, и пыталась отдышаться.
Лично мне не было нужды совать в кастрюлю нос. Я и так чувствовала мерзкий плесневелый запашок. Леся тоже сразу натянула на лицо платок, как маску, и изобразила, что ее тошнит. Потом посмотрела на маму, которую на самом деле мутило, и перестала устраивать спектакль.
На вид содержимое кастрюли ничем особенным не отличалось. Суп как суп. По крайней мере, ничего ужасного наверху не плавало. Но запах!..
Что бы там ни было, но есть хозяйскую пищу мы точно не будем. Жена дяди Митяя явно не умела готовить и вообще была еще та хозяйка…
Только мама прошептала: «Так, по-тихому уходим!», как откуда-то из сумрака вынырнул хозяин, изрядно напугав нас своим неожиданным появлением. Оказывается, он все время был здесь, но голоса не подавал. Зато сейчас, потирая руки с довольным видом, поквакивая в своей манере, закивал в сторону печи:
— А проходите! Хозяйка моя, вишь, наготовила. Не стесняйтесь, ложите себе!
— Кладите, — едва слышно поправила Леся, не сдержавшись.
Пока дяденька Митяй суетился, доставая откуда-то из-за очередной тряпичной занавески щербатые тарелки сомнительной чистоты, сестра пихнула меня локтем в бок и глазами показала на его ноги. Напрасно мы волновались, что зашли в дом в уличной обуви, — хозяин сам ходил в сапогах. И к слову, кепочку тоже не снял, только телогрейку. А вместо нее натянул какую-то куцую жилетку.
Вообще непонятно, как можно так наплевательски относиться к чистоте в собственном доме, а какую-то неиспользуемую пристройку к бане содержать в почти идеальном состоянии. Это очень странно.
Между тем дяденька Митяй большим половником зачерпнул отвратительное варево из кастрюли, щедро плеснул в тарелку и протянул нам. Удивительно, но сейчас еда пахла совершенно нормально, даже аппетитно. Голодный желудок громко заурчал, и я испугалась, что он выдаст меня, но вроде обошлось. Но не могло же нам троим показаться одновременно одно и то же!
Я подумала, что мама подтолкнет нас к столу, накрытому потертой клеенчатой скатертью с желтыми цветами по синему фону, но она не передумала уходить.
— Не хочу обидеть вашу хозяйку... — Маме явно неудобно было называть ту Изосимихой, но врать, почему мы не станем есть ее стряпню, было еще более неловко. — Понимаете, у нас строгая диета. По здоровью.
Дяденька кивал, но было непонятно: просто принял к сведению, обиделся или все понял. Он все еще продолжал держать в одной руке тарелку со стряпней, а в другой — половник.
— Вам приятного аппетита! — спохватилась мама.
Дяденька заулыбался и опять кивнул. Было ужасно неловко, что он молчал, кивал и держал предложенную нам еду, а мы не брали.
— Извините, что помешали вам обедать. Мы вообще-то зашли спросить, где здесь у вас в Жабалакне магазин. Кое-что надо купить.
Я слышала по маминому голосу, как ее воспитание борется с нежеланием даже из вежливости посидеть за хозяйским столом.
— А, ну конечно, магазин у нас есть. Там, по улице вверх. — Дяденька, по виду, совсем не обиделся, поставил наконец-то тарелку на стол, а половник положил рядом прямо на клеенку. — А ежели там ничего нет, приходите опять к нам, — продолжил он, поквакивая и потирая освободившиеся руки.
Мы, как болванчики, начали кивать дяденьке, будто заразились от него, и чуть ли не кланяться и, мешая друг другу, вывалились из дома на крыльцо.
ГЛА
ВА ПЯТАЯ
Обсуждать произошедшее стали, только выйдя за калитку.
— Антисанитария! — вынесла вердикт Леся. — В нашем домике и то чище! Гораздо чище.
— Реально. А с другой стороны, кому у нас грязнить, Лесь? В этом домике никто не живет.
— Ну и зачем тогда стараться, поддерживать там порядок? Нормально вообще у себя свинячить, а там — нет? Нормально везде свинячить одинаково! — не сдавалась Леся.
— Ну, может, это кажется из-за того, что в комнатах темно. Тени, а не грязь, — попыталась смягчить положение мама.
— Мам, мы не слепые. Это реально грязь. Ты бы очки протерла.
Я сказала и тут же пожалела о своей грубости. А мама, как всегда, промолчала. Только с укоризной посмотрела на меня.
«По улице вверх» — вообще не представляю, что это за направление, но мама каким-то образом догадалась. И снова я порадовалась, что машина стоит только рядом с калиткой дяденьки Митяя. Отличный ориентир. Уж больно все эти домишки и
