моя невеста.
— Я просто предположил... — он замолкает. — Никогда раньше не слышал, чтобы невеста посещала мальчишник.
— Нам нравится все делать вместе, — как мне удается произнести эту фразу с невозмутимым лицом, я понятия не имею. Я также впечатлен, что никто не смеется.
Но Дэйв кивает, выглядя совершенно серьезным.
— Я понимаю это. Мои предки ведут себя точно так же. Они ненавидят делать что-то по отдельности. Моя мама ненавидит футбол и за двадцать лет не пропустила ни одной игры «Джайентс». Мой отец не умеет рисовать, но каждую неделю ходит с ней на масляную живопись, — Дэйв делает паузу и улыбается. — Держу пари, вы, ребята, будете так же счастливы. Чья это идея? — его глаза снова перебегают между нами.
— Э-э... — я на знаю, что сказать. Я никогда не был свидетелем таких отношений лично. Я знаю, что мой отец любил мою мать. Возможно, она была единственным человеком, которого он когда-либо любил. Когда речь заходит обо мне и Оливере, он время от времени раздает похвалы, но никаких проявлений любви. Как бы он ни выражал какие-либо чувства по отношению к моей матери, я был слишком мал, чтобы помнить что-либо из этого.
— Крю, — Скарлетт прочищает горло. — Это была идея Крю.
— Отличный выбор, чувак, — Дэйв улыбается мне, прежде чем его внимание возвращается к Скарлетт. — А что бы выбрала ты?
— Э-э... — она запинается. Впервые за все время я вижу, что Скарлетт выглядит неуверенной. Вместо того чтобы наслаждаться этим, я изо всех сил пытаюсь придумать какое-нибудь случайное хобби. Гольф?
— Это может быть что угодно, — настаивает Дэйв. — Что-то, что ты всегда хотела попробовать?
— Ну мы начнём? — появляется Оливер с телефоном в руке. — Если нет, я возвращаюсь в офис.
— Ты можешь подумать об этом еще немного, — говорит Дейв Скарлетт, затем поворачивается к остальным из нас. — Я буду ждать вас всех вон там, у стены, — он указывает куда-то направо, прежде чем направиться налево. Мы окружены только стенами. Не только четыре типичных, но и множество дополнительных, покрытых разноцветными искусственными камнями, предназначенными для опор для рук.
— Как вы думаете, он достаточно квалифицирован, чтобы учить людей взбираться на скалы? — спрашивает Джереми.
— Дэйв великолепен, — отвечает Ашер. — Супер спокойный.
— Это именно то, о чем я беспокоюсь, — отвечает Джереми. — Супер спокойный — не лучшее качество для инструктора.
Я игнорирую их препирательства и спрашиваю Оливера:
— Кто звонил?
Мой брат морщится.
— Пауэрс хочет вернуться за стол переговоров без отдела маркетинга.
— Он согласился?
Оливер кивает.
— Он продержался дольше, чем я ожидал.
— Ага, — соглашаюсь я.
Дэйв снова появляется с веревками и ремнями безопасности для короткого урока о том, что мы должны делать, чтобы оторваться от земли. Несмотря на опасения Джереми, Дэйв, похоже, хорош в своем деле. Но меня больше волнует женщина рядом со мной, чем непринужденный характер Дейва. Во всяком случае, его непринужденность — желанное дополнение к группе. Скарлетт, кажется, напрягается все больше с каждой секундой.
Как только урок заканчивается, нас отправляют в угол спортзала. Ашер немедленно начинает карабкаться. Оливер разговаривает с Дэйвом. Вероятно, пытается отвертеться от этого занятия.
Скарлетт застегивает ремни безопасности и смотрит на скалу, которая простирается на десять метров верх. Я пристально смотрю на нее. Она внезапно оглядывается, замечая, что я изучаю ее профиль.
— Ну, так что?
— Что «ну, так что»?
— Ну, ты собираешься лезть на эту чертову штуку или нет? — я растягиваю слова.
— Дай мне минуту, — огрызается она.
— На что? Стена находится прямо перед тобой. Просто берись за ручку и начинай. Это просто.
— Я и не говорила, что это трудно!
— Тогда почему ты не лезешь?
— Я... готовлюсь.
Я усмехаюсь.
— Готовишься к чему?
— Готовлюсь отдать свою жизнь в твои не слишком умелые руки. Я не совсем уверена в твоей способности поймать меня.
— На тебе ремень безопасности, прикрепленный к веревке над поролоновым ковриком. Конечно, я не собираюсь тебя ловить. Не будь смешной.
— Как обаятельно ты говоришь «нет», — парирует она. Ее слова резкие. Но что-то скрывается за раздражением, проявляющееся в том, как она избегает встречаться со мной взглядом и теребит ремень.
— Скажи мне, что на самом деле не так, — требую я.
— Я же сказала тебе, я…
— Скарлетт.
Ее зубы впиваются в полную, ярко-красную нижнюю губу. Я избегал смотреть на ее рот. В последний раз, когда я уделил ему слишком пристальное внимание, я чуть не поцеловал ее. Я собираюсь снова произнести ее имя, когда она отвечает.
— Я боюсь оказаться слишком высоко от земли.
Смысл постепенно доходит до меня.
— Ты боишься высоты, — понимаю я и смеюсь. — Ты что, издеваешься надо мной?
— Я не это сказала, — отвечает Скарлетт. — Я просто…
— Ты сказала именно то, что имела ввиду.
Она обдумывает это.
— Прекрасно. Я боюсь высоты.
Я снова смеюсь.
— Невероятно. Ты действительно такая упрямая? Ты пришла на скалодром и боишься высоты?
— Во-первых, ты не лучше, мистер-Я-Все-Могу. Во-вторых, я не знала, что мы собираемся в спортзал для скалолазания. Твой женоненавистнический друг не уточнил об этом, когда пригласил меня.
— Ашер далек от женоненавистника. Он любит женщин.
Скарлетт закатывает глаза.
— Любить женщин и уважать — это две разные вещи.
Я чувствую внезапное желание защитить Ашера, несмотря на то, что именно из-за него я стою здесь и спорю с ней.
— Он уважает женщин.
— А ты сам-то уважаешь женщин?
Я напрягаюсь и свирепо смотрю на нее.
— Что это, черт возьми, за вопрос? Ты выходишь за меня замуж и думаешь, что я не уважаю женщин?
— Я не сказала, что ты женоненавистник, а просто спросила.
— Ты можешь выкрутиться из любой ситуации?
Она вскидывает подбородок, когда сердито смотрит прямо на меня.
— Хочешь знать, почему я пришла сюда, Крю? Чтобы проявить себя. Потому что я всегда должна проявлять себя. Когда ты появляешься в «Кенсингтон Кансалдид», люди не думают, что ты пришел туда, чтобы встретиться со своим отцом за обедом. Они не думают, что знают больше, чем ты, о компании, которая является наследием твоей семьи. Они не задаются вопросом о
