этот простой контакт потряс ее до глубины души.
Секунду она наслаждалась ароматом его одеколона с нотками сандала и гладкой кожей, а затем отступила, почувствовав, как его рука обвилась вокруг ее талии, и вопросительно на него взглянула.
— Любишь играть с огнем? — хрипло выдавил он.
Кэтрин вспомнила свои собственные слова, макияж, сексапильное платье, придающее уверенность, и утвердительно кивнула:
— Но только когда это весело.
— Весело для кого? Для тебя?
— Для нас обоих.
Его глаза блестели, на скулах играли желваки, дыхание участилось, и она отстранилась, дабы не поддаться желанию сорвать еще один, но уже не легкий, а страстный поцелуй.
Целовать его и забыть обо всем.
Один шаг, второй…
Внезапно она оказалась прижатой к горячим, твердым мышцам его груди. Ее охватила дрожь возбуждения.
— Для тебя это просто какая-то игра, Кэтрин?
— Если это игра, которой мы оба останемся довольны, — ее голос охрип от вожделения, — я полностью за.
— Чего ты от меня хочешь? — прорычал он.
— Прямо сию секунду? Ты умный человек, Аларик, сам догадайся…
Его глаза потемнели, а голос стал еще грубее.
— Что, если мне нужно, чтобы ты объяснила это по буквам?
Ее губы изогнулись в улыбке, она приблизилась и провела кончиком пальца по его губам, глядя в его синие глаза.
«Что ты делаешь?» — зазвенел в голове сигнал тревоги.
А вслух она произнесла:
— Достаточно?
Он провел рукой по волосам:
— С тобой никогда не бывает достаточно.
И прежде чем она сумела обдумать эти слова, его рот впился поцелуем в ее губы с такой бешеной страстью, что Кэтрин едва не потеряла сознание. Он целовал ее без устали, не давая опомниться и что-либо предпринять. Их тела сплелись. Она ощущала волнующие прикосновения его языка. Его крупные руки гладили ее талию, бедра, спину. По всему телу Кэтрин разлился жар. Она чувствовала, как в животе порхают бабочки.
Неожиданно раздался испуганный возглас, и они замерли на мгновение, а потом, оторвавшись друг от друга, обернулись и увидели Доротею с подносом, которая пыталась ретироваться.
— Я приду позже, — пробормотала она, опустив взгляд.
— Нет, нет, все в порядке, — сказал Аларик прерывисто, пытаясь восстановить дыхание.
Кэтрин тоже пыталась отдышаться. Ее щеки пылали. Она одернула платье и бросила извиняющийся взгляд на Доротею.
— Прошу меня извинить, Доротея.
Экономка всплеснула руками:
— Вам не за что извиняться. Это самое замечательное событие на острове за долгое время.
Аларик фыркнул. Кэтрин изумленно на него уставилась. Он выглядел менее напряженным, в глазах блеск, на щеках румянец, молодой и обаятельный, как прежде. Словно и не было этих десяти лет.
У Кэтрин стало тепло и радостно на душе. Так не было даже с Люком. С этими ощущениями следовало разобраться.
Это было что-то новое и очень сильное. Аларик проник в нее, заставив потерять прежде надежный контроль над собой…
— Позвольте мне помочь вам с этим… — Она поспешила к Доротее, чтобы отвлечься от волнительных мыслей.
Аларик наполнил ее бокал красным вином, которым наслаждался до ее прихода.
Кэтрин расчистила место на столе, и Доротея торжественно водрузила блюдо с клефтико в центр стола. Она приоткрыла крышку, и воздух наполнил такой восхитительный аромат баранины и приправ, что Кэтрин непроизвольно причмокнула и прикрыла глаза.
Когда она снова открыла их, то заметила, что Аларик наблюдает за ней. Его взгляд был мягким, а выражение лица беззащитным, но она увидела в его глазах тот же самый сбивающий с толку страх, который сама чувствовала глубоко внутри. Их растущее влечение друг к другу настораживало. Она неуверенно улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. Всезнающая Доротея стояла между ними.
— Оставлю вас обоих наслаждаться едой. На кухне есть еще овощи, если захотите.
— Я думаю, на столе всего достаточно, — пробормотал он, не сводя глаз с Кэтрин.
— Ты на сегодня свободна, Доротея.
— Я приберусь после того, как вы закончите, а потом…
— Нет, я сам обо всем позабочусь… — Он повернулся к Доротее: — Ты возьми остатки овощей и клефтико и поужинайте с Андреасом.
— Ну, мне не нужно повторять дважды! — усмехнулась экономка, кивнув им обоим. — Хорошего вечера.
— И вам тоже, Доротея, — улыбнулась Кэтрин.
— Прихвати из погреба бутылочку вина к ужину, — добавил Аларик.
— Вы нас балуете. Что-то мне подсказывает, что я должна поблагодарить мисс Уайлд, — подмигнула она Кэтрин и вышла с веранды.
Повисло молчание. Кэтрин чувствовала на себе пристальный взгляд Аларика. Не выдержав, она наконец спросила:
— Что?
— Я просто борюсь с реальностью.
— Звучит серьезно. — Кэтрин взяла свой бокал и сделала глоток. — Отличное вино.
— Точно.
— Скажи, а какой аспект реальности тебя больше всего волнует?
— Присутствие на острове великой Китти Уайлд.
— Не называй меня так. — Слова вырвались у нее помимо воли. Она и сама им удивилась. — Пожалуйста.
— Хорошо. Так вот, как я уже сказал, трудно поверить, что ты здесь и что мы действительно этим занимаемся.
— Едим клефтико из баранины и пьем дорогущее вино, — она взглянула на этикетку, — красное бордо.
Он мягко рассмеялся и покачал головой:
— При чем здесь еда и вино? Ты хоть представляешь себе, насколько ты популярна? И сколько мужчин желали бы оказаться на моем месте?
Кэтрин заерзала на стуле.
— Не нужно так говорить.
— Почему?
— Потому что… ты не любой, и мне неловко.
— Тебя смущает собственная популярность?
— Нет, не совсем так. Просто с тобой я такая, как есть, без притворства и без игры. Это просто я.
Аларик наклонился к ней и улыбнулся:
— Хорошо, просто ты, давай поужинаем и насладимся компанией друг друга.
Они быстро расправились с едой. Фирменное блюдо Доротеи было божественным. А его гостья — совершенно особенная. Всегда была такой, такой и останется.
Аларик не был наивным. Длительное воздержание — да. Но не наивность.
Он знал, чем закончится этот ужин. И это очень, очень плохо.
У него не было женщины больше трех лет.
Переспать с Кэтрин — чистое безумие. Как он сможет вернуться к привычной жизни затворника после ее отъезда?
Однако всякий раз, когда она с вожделением смотрела на него, мужчину в шрамах, он терял над собой контроль. Связь, существовавшая между ними в юности, готова возродиться, если уже не ожила.
— Хочешь еще чего-нибудь выпить? — спросил он.
— Например?
— Ну, не знаю, шампанского, десертного вина, анисового ликера, ракии?
Кэтрин скорчила рожицу:
— Разве это не вредно для печени?
— Ну, одна рюмочка никак не повредит, — улыбнулся он.
Она улыбнулась в ответ, и у него перехватило дыхание. Она и правда красавица и совсем не эгоистка. Не то, что ее мать, занятая исключительно своей карьерой. А вот Кэтрин думает о других.
