class="p">– Альберт Леонидович, вы меня слышите?
– Алиса? – отзывается тревожный глубокий голос, – Что-то случилось?
– Вам сейчас удобно разговаривать?
– С вами – всегда. Что у вас?
– Я хотела поговорить об… отчетах.
– Ах, вы об этом, – выдыхает он с нескрываемым облегчением, – боялся, что вы про запуск.
– Нет, нет, с запуском все в порядке.
– Славно. Так что там с отчетами?
– Альберт Леонидович, – начинает она, но археолог перебивает.
– Умоляю вас, просто Альберт. Мне неудобно, не зная вашего отчества.
Как и всем. Алиса – это самостоятельное имя, оно не требует шума вроде отчества. Вы можете встретить Алису Алексеевну, Алису Александровну, хоть бы и Алису Фридриховну, и каждой может быть с десяток. Но Алиса – она одна. Каждый знает, о ком речь, когда произносит это имя. Но почему-то каждый упрямец в разговоре с ней ненавязчиво пытается выведать ее отчество. И в каждой формулировке уже слышится зубовный скрежет – такие они все однотипные. Алиса раздраженно обрывает собеседника:
– Хорошо, Альберт, давайте оставим расшаркивания, у нас времени в обрез. Я хотела уточнить, почему все отчеты касаются исключительно рабочего времени. Что-то с камерами в жилых модулях?
– Нет, с камерами все в полном порядке, просто объект на них не попадает. Почти все время в исследовательском модуле, у них там наметился прогресс.
– Нашли что-то интересное?
– Пока нет, но участок перспективный, ребята оттуда не вылезают.
– Так модуль же неприспособлен.
– Мы переоборудовали, теперь там можно жить.
– А камеру внутрь поставить не догадались?
– Алиса, при всем уважении, это не слишком этично, там же все отсеки на виду.
– Альберт, – строго выговаривает она в ответ, – ваше дело – раскопки и поиск следов цивилизации. Вам следует быть менее щепетильным в вопросах этики, если хотите продолжать получать расширенное финансирование и дополнительные ресурсы, которые я вам обеспечиваю.
– Понял, – отзывается Коростылев без тени раздражения или обиды, – установлю камеры под благовидным предлогом ремонта. Только придется подождать.
– Сколько?
– Неделю-другую. Чтобы не подозрительно.
– Годится. Но не советую вам испытывать мое терпение.
– Как можно!
На этом Алиса прощается и отключается, не желая выслушивать притворное лебезение.
***
Одновременно с ней разъединяется и откидывается в кресле Коростылев. Центральное управление ходит на ушах, служащие носятся туда-сюда, стараются закончить все дела перед запуском: проверяют оборудование, строчат отчеты, дискутируют. Радостное волнение вперемешку с предвкушением перемен заполняет обширное пространство Центрального. А вот Коростылеву теперь не до восторженной шумихи, он провожает ее безразличным взглядом из-за заслонки командного модуля. Нервным жестом длинных пальцев трет виски.
– Проблемы, Альберт Леонидович? – участливо спрашивает Сотников, его заместитель, развалившийся в соседнем кресле с кружкой кофе в руке.
– Алиса.
Николай Борисович кивает:
– Задает вопросы?
– Да. Ума не приложу, как будем выкручиваться. Она просит поставить камеры в сто тридцать седьмом. Я выбил нам пару недель, но, сам понимаешь…
– Да уж, с Алисой не поиграешь.
– Не поиграешь, – эхом отзывается Альберт, – Вызывай Ларионова.
Главный врач входит в командный уже через три минуты. Как всегда, одет с иголочки, педантично аккуратный и свежий. Он приветствует главного археолога с заместителем и спрашивает их:
– Вызывали?
– Присаживайся, Марк, – Коростылев указывает ему на кресло напротив, дожидается, когда главврач устроится поудобнее и переходит к делу, – Что по нашим лигейцам?
Ларионов мрачнеет:
– Никаких новостей, Альберт Леонидович. Бионик Михаила после замены находится на исследовании, мы его вдоль и поперек уже разобрали, просветили и обкололи. По нолям.
– А с девчонкой что?
– Все то же самое, только по понятным причинам ее не разбирали. Сидит в карантине, злится.
– Самочувствие как?
– Стабилизируется, но здоровой я бы ее не назвал. Показатели скачут каждый день, а то и в течение дня. Симптоматика и анализы постоянно меняются, я ей уже с десяток диагнозов ставил, но ни один из них проверку временем не выдержал.
В разговор вступает Сотников:
– Мы надавили на ее сестру, в скором времени ждем бионика для девчонки.
– И ты молчал? – заводится Коростылев, – Да Алиса с нас шкуры спустит за бионика.
– Спустила бы, если бы это мы бионика предоставили. А так спишем на инициативу ее сестры, мол, та подарила, поддалась на уговоры младшей – это все слышали, она сто раз на камеры жаловалась, как устала быть единственным человеком в колонии.
– Сестра. Как ее, Кристина, да? – уточняет Альберт Леонидович, – Что она знает?
– Она меня буквально преследует, – жалуется Ларионов, – но конкретики никакой она от меня не получила. Говорю, что редкий вирус, разбираемся.
– Утечки не было, – говорит Сотников, – она только парню своему говорила, что сестра заболела и нужен бионик, но и тот скоро у нас будет, готовится к переезду.
Ломота в висках накатывает с новой силой. Какие-то парни, сестры, подаренные бионики. Это научная станция или цирк? Если бы Алиса по неведомым причинам не протежировала эту взбалмошную Тею, все было бы проще: сразу бы дали запрос на Землю, прислали бы лучших спецов, разобрались бы за неделю. А тут уже месяц валандаются с этой девкой и трясутся, как дикие суслики, что глава Я.Корпорации, от которой зависит все финансирование проекта, возьмет их за задницы.
Стоило Коростылеву замяться, как инициативу в беседе уже перехватывает Ларионов:
– Альберт Леонидович, а что у вас с ящиком? Не появилось новых зацепок?
– Ни единой. Как был пустым, так и остался. Никаких следов биологической активности.
– Но субстанция на съемке выглядела живой.
– Выглядела. Но следов не оставила. Сомнительно.
– А с материалом что?
– По нашим базам не числится. Возраст тоже с точностью определить не можем. Но не меньше тысячи лет, судя по разнице внешней и изнаночной стороны.
– Склоняетесь к внеземному?
– Я уже не знаю, к чему склоняться, Марк, – устало выговаривает –, – Знаете ли, светоч научных открытий не так ослепляет из глубин той жопы, в которой мы оказались.
– Не сгущайте, Альберт Леонидович, – пытается успокоить его Ларионов, – У девушки нет признаков инфекции. Возможно, взвесь была механического свойства или вовсе помехи. Перегрузим Тею в бионическое тело, исходное утилизируем или оставим для исследований. И все, на этом история закончится. Или, может, будут какие-то подвижки в ваших изысканиях. Вдруг мы и правда имеем дело с наследием титанов? Это же будет информационная бомба!
– Ага, – мрачно вставляет Сотников, – и взорвется она прямо под нами. Вы правда хотите, чтобы Алиса узнала, что ее протеже чуть не погибла по нашему недосмотру? Она же финансирует нас не в последнюю очередь из-за этой девчонки.
– А кем она ей приходится? – оживляется Марк.
– Никто не знает, – отвечает Коростыленко, – и не узнает. Это же Алиса.
Все трое замолкают, каждый думает о своем. Главный археолог – о том,
