жрёт очень мало сил… Впрочем, это закон любой магии.
Мне пришлось зажмуриться от яркого солнечного света. Оказавшись снаружи, я осмотрелся — выход оказался под небольшим холмом, обросшим кустами. Стена Солебрега возвышалась далеко позади, и я даже присвистнул…
А мне казалось, что мы пробежали всего ничего. Так вот почему медоёж так тяжело дышит?
Впереди, через полсотни шагов, росли деревья. Это трудно было назвать дремучим лесом, он просвечивался весь насквозь. Кажется, когда мы ходили в сторону лиманов, когда охотились на кикимор, я видел этот подлесок на горизонте.
Покрутившись, я шагнул вперёд. Раздался щелчок…
— Да смердящ!.. — только вырвалось у меня, как сработавший рядом механизм, взрываясь травой, выбросил в меня целый ворох копий.
Щит всё же сработал, останавливая и пережигая их, но меня всё же отбросило в сторону. Кувыркнувшись, я даже не сразу понял, куда падаю — просто земля хрустнула, оказавшись настеленным хворостом. А потом перед глазами мелькнули острые, как бритва, колья.
Я завис прямо над ними, ничего не понимая. Щит там, не щит, а ведь против падения в яму с шипами он бы точно не помог…
Нежно подхвативший меня за пятку медоёж фыркнул, потом вытянул меня наверх. Оказавшись на траве, я присел, потирая надкусанную ногу — хватка у зверя была нехилой. Осмотрел разбросанную вокруг траву и комья земли, выброшенные механизмами.
Да, Сидор оказался умён, как всегда. Понадеялся не только на магию, но и на обычную механику.
— Вообще-то я бывший тёмный, благодарить не особо приучен, — буркнул я, похлопав медоежа по морде.
Довольный, тот плюхнулся рядом, кувыркнулся на спину и заёрзал по траве, щурясь от солнца и свежего воздуха. Сколько он провёл в том подземелье? Быть может, его туда запихнули ещё медоежонком?
Я разглядел, что на его массивной колючей заднице ряды иголок несколько поредели. Между некоторыми показалась даже розоватая кожа, немного сочащаяся кровью.
Так вот он как остановил тех, кто кинулся за нами вслед — просто метнул в них иглы. В который раз убеждаюсь, что медоёж чрезвычайно опасное животное.
Земля под нами немного содрогнулась, а потом тоннель выплюнул в нас приглушённый грохот, а следом облако пыли. Медоёж вскочил и испуганно принюхался к обгоревшей пещере, потом покосился на меня.
— Кажется, цех Сидора окончательно рухнул, — сказал я, думая, что немного безумно разговаривать с животным.
Но медоежа моё заключения явно успокоило, и он опять плюхнулся на траву, наслаждаясь долгожданной свободой.
— Ты и вправду свободен, — сказал я, поднимаясь, — А вот у меня ещё дела.
Потянувшись к Кутеню, я вскоре почувствовал его. Далеко, на самом пределе — он был в лесу, и даже чуть вернулся назад, чтобы связаться со мной и показать, куда двинулся Сидор.
Куда, куда… В своё секретное убежище, конечно же.
Усмехнувшись, я двинулся вперёд. Сзади тут же послышалось недоумённое ворчание, а потом и тяжёлые шаги. Медоёж, недоверчиво озираясь, посеменил за мной.
Глава 9
Пока мы с медоежом шли по редкому подлеску, я успел о многом подумать. О том, как с этим торгашом Сидором меня подвела уверенность в своих силах — я думал, что почувствую ложь в его словах.
Уже сейчас, мысленно прогоняя наши с ним разговоры, я сообразил, как тот смог меня обмануть. Ложь и правда — на самом деле довольно зыбкие субстанции.
Во-первых, правда… кхм… то есть истина — она и вправду всегда одна. Но если к истине на какую-то малую толику примешана ложь, то никакой артефакт не учует её. То есть, Сидор говорил мне половину правды.
А чутьё… Ну, моё чутьё позволило Бездне втянуть меня в восемнадцать лет обмана. Так что, Десятый, признайся — кто-то снова просто сыграл на твоей гордыне.
Нет, всё не то. Опять я не в ту степь думаю.
— Смердящий свет! — с досады я ткнул ладонью в ближайшее молодое дерево, и оно едва не переломилось, надсадно скрипнув и тряхнув кроной. Сверху на нас сразу посыпались листья…
Медоёж, шагающий рядом и похрустывающий какой-то зеленью, вопросительно на меня глянул. Даже проурчал что-то.
— Не обращай внимания, — хмыкнул я, — Мне свойственна некоторая вспыльчивость. Особенно, когда чувствую, что меня обвели вокруг пальца.
Медоёж чихнул, и вышло это так насмешливо, словно он намекал — «да тебя не то, что обвели, а прямо небрежно покрутили не персте судьбы, будто марионетку».
Прищурившись, я покосился на медоежа. Ещё один умник.
И тут же где-то в моём подсознании все паззлы сложились, и я понял, как именно меня переиграли. А всё потому, что я не учёл роли самого Сидора… Точнее, я поставил его не на то место в иерархии.
Он не просто контрабандист артефактами. Не просто торговая тень ночного правителя Солебрега.
После смерти Ефима Сидор словно с цепи сорвался. Уж больно резво он стал крутить собственные интриги — похитил всех моих спутников, да ещё и раззявил пасть на самого кнеза. Да он и на моредарского царя попёр, если так подумать.
Такое чувство, будто Ефим для Сидора был помехой.
При этой мысли я даже остановился, снова переглянувшись с жующим медоежом.
— А ведь ты прав, — кивнул я, словно подтверждая свою мысль.
Медоёж перестал жевать и в недоумении открыл рот. Я только махнул на него и более резво пошёл дальше.
Ведь я — Десятый. Сам только-только оторвался от бездновой сиськи, а веду себя так, будто сразу растерял все навыки тёмных интриг. Зациклился на этом Солебреге, забывая смотреть по сторонам.
Тёмные Жрецы всегда плели интриги не только против светлых, но и против своих же. Да, это самое настоящее паучье гнездо, где едва покажешь слабость, и сразу же будешь сожран своими.
Я, Всеволод Тёмный, неоднократно убивал наёмных убийц, подсылаемых ко мне другими Жрецами. Я знал поимённо всех предателей в своей провинции — одних я вешал, других четвертовал, но некоторых
